секретности. В сотрудниках своей лаборатории я уверен, как в самом себе.

Потехин всей душой хотел помочь своему другу. Левка еще будучи студентом политеха был одержим этой идеей. Его работы побеждали на всех конкурсах.

– А может ты, все-таки, пересекретил? Дал бы хоть одно интервью, продемонстрировал бы хоть один этап, да хотя бы способность к работе с документацией, и весь мир бы следил за твоим трудом. Никакой умелец даже не помыслил бы присвоить его результат.

Лев Сергеевич вскочил с кресла и заметался по комнате:

– Я заявлю права на свой экспонат, где и у кого бы он ни находился! И вот увидишь, я обязательно выиграю любой процесс, потому что в его эксплуатации существует столько нюансов, о которых никто, кроме меня ничего не знает!

Потехин уже жалел о своих словах. Так Левка свихнется, его надо чем-то отвлечь.

– Лева, а ты на выборах за кого голосовать будешь?

Потехин плюхнулся на диван и нажал кнопку пульта.

– Какие выборы? К черту выборы! Что ты хочешь изменить своим участием? Вот если бы мы участвовали в выставке антропоморфных роботов! Если бы она не пропала… Вот был бы фурор!

«Считаю, что для ликвидации преступности главное не суровость, а неотвратимость наказания», – раздалось из динамиков.

Потехин присвистнул:

– Смотри, вон твой экспонат! – завопил он, тыча пальцем в направлении экрана, – И что-то мне подсказывает, что ты уже не захочешь заявить на него права.

Глава 2

Брайан Д., развалившись в кресле, наблюдал за игрой в гольф. Для гостей виллы его приятеля и, в какой-то мере, коллеги Луиса А. это было обычным развлечением. Ясный сентябрьский день и зеленая площадка наполняли его спокойствием и уверенностью. И вообще в жизни Брайана настал на редкость удачный период. Все складывалось наилучшим образом. И как кстати этот инцидент на Курилах! Брайан уже подготовил пакет санкций против России. Он знал, что Конгресс примет его целиком (разумеется, не считая некоторых поправок). И тогда место в Сенате ему обеспечено, как бы ни противился этому малыш Джо. Стефан, хоть он и оболтус, займет его место в палате представителей (почву Брайан уже подготовил), а Матильда…

Сигнал айфона прервал его мысли.

– Вас приветствует Хильдегарда, – раздался из динамика приятный женский голос.

– Кто ты, крошка? – воскликнул Брайан, уже предвкушая нескучный вечер.

Вместо ответа на экране замелькали кадры, от которых по спине Брайана пробежал холодок, а голова покрылась испариной.

– Что ты хочешь? – прохрипел он, оглядываясь назад. К его креслу никто не приближался.

– Ты сделаешь все, чтобы правительство Соединенных Штатов приняло меры для ликвидации конфликтных очагов вокруг России.

– Это невозможно, мировая общественность…

– При неприятии условий все сведения будут приданы гласности.

– Это шантаж, детка, – забормотал, было, Брайан.

– Ультиматум.

– Но, какие гарантии?

– Гарантии действительны, пока соблюдается пункт 1.3.7. Конец связи.

На поле продолжали загонять мячи в лунки, смеясь и деловито переговариваясь. Но Брайану казалось, что вокруг образовалась звенящая тишина.

* * *

Пробуждение после долгой бессонной ночи было трудным. До утренней зари Брайан рылся во всевозможных российских директивах, указах, положениях, программах, текст которых был доступен для интернета, в поисках пункта 1.3.7, который хоть отдаленно мог бы пролить свет на призрачные гарантии. Он успел составить представление о структуре и назначении большинства российских исполнительных органов. Но пункт 1.3.7 во всех этих руководствах то ли вовсе отсутствовал, то ли обозначал какие-то направления деятельности, никоим образом не связанные с ним, Брайаном. И вот около четырех часов утра в «Положении об Организационно-аналитическом департаменте МВД России» он наткнулся на искомый номер, который гласил: «При регистрации в каком-либо регионе России, негативных эмоций плотностью выше, чем от 50 человек на квадратный километр должны приниматься экстренные экономические, политические, международные, либо комплексные меры в зависимости от причин, вызвавших данный эмоциональный кризис. Для ликвидации ситуации использовать все доступные средства, помня, однако, что человеческая жизнь является высшей ценностью общества».

Брайан тупо уставился в экран. Эмоции каких-то россиян и его, Брайана, карьера на одних весах?! Чушь. Да и как они их, эмоции эти, собираются регистрировать? Похоже, его поиск никогда не закончится. И тут на глазах Брайана произошло нечто из разряда чудес – непосредственно под пресловутым пунктом стали появляться буква за буквой, будто кто-то прямо «в эфире» красным шрифтом набирал текст. Наконец буквы перестали возникать, сформировав на экране очень значимую для него фразу: «You are on the right track». Сон слетел с его ресниц. «Вы на правильном пути?» И он застучал по клавиатуре, точно переписывался с кем-то из своих оппонентов: «Как моя судьба может зависеть от настроения сопливых недоумков, домохозяек и алкоголиков?»

«Попрошу не оскорблять достоинство российских граждан!», – отпарировал незримый собеседник.

«Но на настроение этих граждан возможно, и даже более вероятно, влияние внутренних социальных факторов, чем наших экономических санкций!», – затылок Брайана вспотел.

«Единство интереса к данной проблеме побуждает меня поставить Вас в известность, что правительство России высоко оценивает профессионализм американских спецслужб. В связи с этим мы предлагаем специалистам, занятым в этой сфере, сотрудничество в создании и сохранении условий, необходимых для соблюдения пункта 1.3.7. Агентам, продуктивно работающим над этой проблемой, гарантировано покровительство Хильдегарды», – появилось на экране.

От неожиданности у Брайана брови поползли вверх, а нижняя челюсть отяжелела:

– Сотрудничество в вопросе спокойствия граждан России? Они в своем уме? Мы же всю жизнь старались его нарушить…, – бормотал он, но на клавиатуре набрал совсем другое:

«Что может эта ваша Хильдегарда?»

«Все, – вырисовывался ответ, – Многие влиятельные в политических кругах особы уже имели возможность убедиться в этом. Впрочем, это всего лишь предложение. Хорошего утра».

«А ты тогда кто?», – не унимался Брайан.

«Габриэлла».

И тут из-под рук Брайана посыпались вопросы, которые до сих пор роились только в его подсознании:

«Как Вам удается печатать текст в копии нормативного документа в pdf формате?»

«Как вы собираетесь «регистрировать» настроение ваших сограждан?»

«Кто передал вам информацию обо мне?»

«Кто мог видеть наши с Вами письма?»…

Но все они остались без ответа. Более того, уже через минуту после того, как Габриэлла перестала отвечать, вся их переписка бесследно исчезла. Сайт принял свой прежний вид, а взгляд Брайана застыл на строчках: «негативных эмоций плотностью выше, чем от 50 человек на квадратный километр». Наконец, решив, что от чрезмерного переутомления он просто на просто заснул за компьютером в процессе своего поиска, Брайан отправился в постель.

Повторюсь, пробуждение было трудным.

Брайан надел свой новый костюм (он свыкся с мыслью, что сегодняшнее выступление в Комитете для него будет иметь особое значение)