Войдя в кафе, Г спускается к телефону. Звонит.

— Мсье Луи?

— Вы ошиблись, — слышится в ответ чей-то голос.

Привычные меры предосторожности. Далее следует сказать:

— Я от Жоржа.

Молчание, потом раздается приглушенный голос мсье Луи. Он и слова не дает вымолвить своему собеседнику.

— Знаю, — шепчет мсье Луи. — Покушение на министра Бурунди. Ну и что? Вас это не касается… Даю вам четыре дня. И прошу не звонить мне больше.

Он вешает трубку. Спорить бесполезно. Мсье Луи не отступится. Четыре дня на подготовку такой тонкой операции! Чистая халтура. Но с другой стороны, это позволит ему действовать, делать по порядку одно за другим, и тогда наверняка хватит одной спички, чтобы раскурить трубку. Начиная с этого момента нельзя терять ни минуты. Прежде всего надо взять напрокат автомобиль. Г постоянный клиент у «Ави». Так что задержки не будет. Безупречный белый «пежо». Бумаги в порядке. Он выбрал документы на имя Жоржа Баллада, преподавателя из Нанта. Благодаря мсье Луи у него несколько обличий. Чуть ли не каждое утро он для забавы выбирает одно из них. То коммивояжера, то служащего книжной лавки, а то инженера в отпуске. К несчастью, нельзя изменить физиономию. Приходится пользоваться всегда одной и той же фотокарточкой, нарочно сделанной не очень четко. Узкое лицо с глядящими куда-то в сторону глазами. Г может быть кем угодно. Никаких особых примет. Сев за руль своего «пежо», он, по счастливой случайности, находит свободное место возле Лионского вокзала. Теперь все пойдет по накатанному пути. Ему нравится всякий раз заново разыгрывать сценарии, которые он знает наизусть. И пожалуй, Г чувствовал бы себя вполне счастливым, довольствуясь малым повседневным счастьем, если бы не эта граната, зиявшая огромной дырой в привычной рутине дня. Кошмар, о котором не следует больше думать.

На вокзале полно спешащих людей. Г направляется в камеру хранения. В руках у него ключ от шкафчика, полученный накануне по почте. Мсье Луи полагает, что это самый надежный способ. Долго искать не пришлось. Как всегда, шкафчик выбран в нижнем ряду. Мания? Предосторожность? Суеверие? Или желание подбодрить Г: «Видите? Все идет хорошо!» Г открывает узкий металлический шкафчик, где лежит спортивная сумка для игры в гольф с богатым набором клюшек. Он берет ее, даже не оглянувшись по сторонам. Обычный отпускник, отбывающий на природу. Крепко ухватив сумку, ощетинившуюся плоскими, как у кобры, головками клюшек, Г по весу чувствует, что оружие, по обыкновению, спрятано там. И, насвистывая, удаляется. Вести себя следует так, словно за тобой постоянно кто-то наблюдает, хотя в данный момент каждый озабочен лишь грядущими удовольствиями. Сумка кладется в багажник с большой осторожностью — из-за оптического прицела. Заботу о винтовке берет на себя мсье Луи. За все время он ни разу не допустил ошибки. Г выбирает оружие в зависимости от стоящей перед ним задачи, а все остальное, именуемое Г хозяйственными хлопотами, ложится на мсье Луи. Г никогда не пытался понять, как тому удается выкручиваться. Откуда берется винтовка, кто ее забирает и куда она девается — это не его дело. От Г требуется только одно: сдать напрокат свой зоркий глаз и не задавать лишних вопросов. Он приходит, целится, стреляет раз, очень редко два и сразу исчезает. Остальное — дело журналистов. Г даже газеты не всегда читает. Ему известно главное: его вмешательство положило конец какой-то ссоре. Он не обязан принимать чью-либо сторону в противоборстве интересов, сталкивающих сильных мира сего. Ему платят. Причем щедро. Если он дрогнет, проявит любопытство или самостоятельность, тогда из тени выйдет другой стрелок, чтобы восстановить порядок. Хотя… Г улыбается. Не много найдется других таких стрелков… Их можно по пальцам пересчитать. Существует, правда, и иной способ: натравить на выбранную добычу безумцев, готовых даже самих себя разорвать на куски… или приносить в жертву собак, а это, конечно, гнусность…

Г трогается с места. Почему гнусность? Да потому что, в сущности, мастерское умение стрелка делает преступление подвигом, в то время как граната на шее собаки — тошнотворная мерзость. Пули в голову, одной-единственной, довольно, чтобы превратить жертву в своего рода сообщника, помощника иллюзиониста. Так и ждешь, что убитый поднимется, дабы засвидетельствовать свое почтение. Тогда как слепое нападение, залитые кровью стены… Нет, это невыносимо.

Машину он ведет, как всегда, крайне осторожно. На улицах Монмартра почти никого. Г живет в маленькой меблированной квартирке на улице Фонтен. В пору отпусков мест для стоянки сколько угодно. Остановив машину напротив дома. Г размышляет, прежде чем выйти. Терроризм, бесспорно, самая грубая — он чуть было не подумал «самая невоспитанная» — форма убийства. Тут он сбился в своих рассуждениях. Но смутно ощущал, что есть несомненная разница между мешаниной внутренностей — следствием бойни — и едва кровоточащим отверстием от пули. Однако как тут не понять: массовое уничтожение, заменяя собой тонкое исполнение приговора, грозит погубить его ремесло. На смену мастерской руке придет механика убийства, и тогда конец контрактам, но мало того: прежних исполнителей, ставших ненужными и опасными, постараются убрать. Случайное совпадение, странным образом скрестившее пути двух палачей, — это, по сути, знамение времени. Старинная техника и новая школа.

Крайне удрученный, Г выходит из машины и прячет сумку для гольфа в надежное место. Четыре дня! Мсье Луи понятия не имеет, о чем говорит. Раздеваясь, Г продолжает размышлять. Ему жарко, но душ приносит лишь мимолетное облегчение. Мсье Луи тоже изменился. Раньше, несмотря на всю свою резкость, он был другим. Знал, с кем имеет дело. И не навязывал смехотворные сроки, чрезвычайно затрудняющие работу. Предоставлял свободу действий. Можно было не торопясь изучить обстановку и привычки осужденного. Согласно требованиям профессиональной чести, тот не должен был мучиться. Оружие выбиралось долго и основательно: так музыкант не решается сразу отдать предпочтение тому или иному инструменту.

Г протирается одеколоном. Ему нравится, когда кожа сухая: никаких неудобств с рубашкой. И снова мысли его обращаются к мсье Луи. Почему вдруг тот стал так резок? И к тому же вникает в детали, которые его не касаются! Да еще готовит подробную инструкцию по каждому предстоящему делу, в то время как раньше никогда не навязывал своей точки зрения, осторожно советуя, как лучше взяться за дело. А выплата по контракту? Не так давно он высылал по почте в тщательно подобранных по размеру картонных коробках половину причитающейся суммы наличными, другая половина приходила после. Теперь же, снабдив своего служащего по собственному усмотрению удостоверениями на разные имена, он переводит прямо на счет Жоржа Валлада, Фредерика Коллена или Марселя Ривуара и еще двух-трех других определенную сумму — спору нет, довольно кругленькую, — но такие переводы заставляют чувствовать свою зависимость, а это глупо и унизительно.

Г набивает трубку, прохаживаясь по небольшой, обставленной кое-как холостяцкой квартирке из трех комнат. Настоящий-то дом там, на маленькой ферме у опушки Гаврского леса, это убежище он втайне от всех приготовил себе на старость, вроде лисы, устраивающей нору. В двух километрах — крохотная деревушка Ля-Туш-Тебо и речка. Глухомань. Но со всеми возможными удобствами. Он собирался провести там лето сразу же после выполнения контракта. Кстати о контракте!