— Могу я повернуть карточку?

— Как вам будет угодно.

— Я должен постараться использовать их все?

— Как хотите. Разные люди видят разные вещи.

— Это правильный ответ?

— Принимаются любые ответы.

На развороте: тест Роршаха, карточки I и II

После того как он рассказал о своем понимании каждой из карточек, Хилл перешла ко второй стадии: «Теперь я буду читать вслух то, что вы сказали, а вы должны будете показать мне, где именно вы это увидели».

Ответы Норриса были шокирующими: красочные и полные насилия сексуальные сцены с участием детей, в части узоров он разглядел избиение и убийство женщин. Хилл вежливо проводила Виктора из офиса, — уходя, он крепко пожал ей руку, с улыбкой глядя прямо в глаза, — после чего вернулась к лежавшему на столе обложкой вверх блокноту, в котором были записаны ответы. Она систематически присваивала ответам Норриса различные коды стандартного метода и, используя длинные списки из методички, разбивала их по категориям на типичные и необычные. Затем Кэролайн занялась выведением формул, которые извлекали из всех этих подсчетов психологические суждения: доминирующий стиль личности, индекс эгоцентризма, индекс гибкости мышления и еще один, с оригинальным названием «суицидальное созвездие». Как Хилл и ожидала, ее вычисления показали, что результаты Норриса столь же экстремальны, как и его ответы.

Как ничто другое, тест Роршаха показал Норрису ту сторону его личности, которую он не раскрывал при прочих обстоятельствах. Он прекрасно понимал, что подвергается проверке, от результатов которой зависит, сможет ли он получить желанную работу. Он знал, как нужно показывать себя на собеседованиях и какого рода мягкие ответы нужно давать на вопросы предыдущих тестов. На Роршахе, однако, он «сломался». Решающим фактором стало даже не то, что Норрис увидел в чернильных разводах очень специфические вещи, а то, что он чувствовал себя достаточно расслабленно, чтобы говорить о них вслух.

Именно поэтому Хилл использовала тест Роршаха. Это непривычное задание с открытым финалом: вы не знаете, что должны значить эти пятна и каких ответов по поводу них от вас ждут. Что самое главное — это визуальный опыт, так что он тесно связан с вашими механизмами психологической защиты и осознанными стратегиями самопрезентации. Вы можете контролировать то, что хотите сказать, но не можете контролировать то, что хотите увидеть. Что касается Виктора Норриса, то он не смог контролировать даже то, что хотел сказать о том, что видел. И это обычное дело для таких случаев. Еще в аспирантуре Хилл выучила эмпирическое правило, которое впоследствии не раз подтвердилось и в ее практике: проблемный человек часто обладает достаточным самоконтролем, чтобы успешно пройти тест на интеллект и многоаспектный опросник, показать хорошие результаты в тесте на апперцепцию, но срежется, когда ему придется столкнуться с чернильными пятнами. Когда кто-то притворяется здоровым или больным либо пытается, осознанно или неосознанно, подавить некие стороны своей натуры, тест Роршаха может оказаться единственным средством определить угрозу.

Хилл не стала писать в своем отчете, что она считает Норриса реальным или потенциальным растлителем малолетних, — не существует психологического теста, который позволил бы со стопроцентной уверенностью утверждать такое. Она пришла к выводу, что его «связь с реальностью была чрезвычайно хрупкой». Кэролайн не могла рекомендовать такого человека для работы, связанной с детьми, и посоветовала работодателям не нанимать его. Они прислушались к ее совету.

Результаты освидетельствования Норриса остались храниться у Хилл; она не могла забыть резкий контраст между его блестящими манерами и скрытой темной стороной. Через одиннадцать лет после того теста ей позвонил терапевт, работавший с пациентом Виктором Норрисом, и сказал, что хотел бы задать несколько вопросов. Ему не пришлось называть имя пациента дважды. Хилл не была уполномочена разглашать детали результатов Норриса, однако она изложила коллеге свои основные умозаключения. Терапевт изумленно выдохнул: «Вы получили эти данные благодаря тесту Роршаха? Мне понадобилось два года сеансов, чтобы докопаться до этих вещей! Я думал, что пятна Роршаха — это что-то вроде гадания на чайной гуще!»

Невзирая на большой разброс мнений и десятилетиями не прекращающиеся дискуссии, тест Роршаха сегодня применяется в судах, активно используется компаниями медицинского страхования и рекомендуется во многих странах мира при приеме на работу, разбирательствах, связанных с опекунством, и в работе психиатрических клиник. Для сторонников методики эти десять чернильных пятен являются необыкновенно чувствительным и точным инструментом, позволяющим продемонстрировать, как работает человеческий разум, и распознать широкий спектр душевных состояний, включая скрытые проблемы, которые другие тесты или прямое наблюдение выявить не могут. Критики же теста — как внутри, так и вне психологического сообщества, — считают тот факт, что его продолжают использовать, позором и возмутительным пережитком псевдонауки, который, по их мнению, давным-давно должен был быть вымаран из истории наряду с «сывороткой правды» и крико-терапией. Они утверждают, что волшебная сила теста состоит в его способности «промывать мозги» здравомыслящим во всем остальном людям таким образом, чтобы они в него верили.

Отчасти по причине отсутствия профессионального консенсуса, но в большей степени из-за общего недоверия к психологическим тестам широкая публика в большинстве настроена по отношению к тесту Роршаха скептически. Кристиан Аспелин, натурализованный швед из США, подозревавшийся в жестоком обращении с ребенком, приведшем к его смерти, и признанный в итоге невиновным, по итогам теста Роршаха получил характеристики «порочный» и «вспыльчивый». «Я смотрел на картинки с каким-то абстрактным искусством и должен был говорить, что я вижу. И вот, я вижу… бабочку? Это значит, что я агрессивный и склонный к насилию? Это безумие». Кристиан утверждает, что в то время как он настроился иметь дело с наукой, которая, по его убеждению, рассматривает мир «преимущественно с мужской точки зрения», работавшие с ним сотрудницы социальной службы рассматривали происходящее главным образом «сквозь призму женского мировоззрения», которое «ставит на первый план чувства и отношения». Тест Роршаха на самом деле не является ни чем-то преимущественно женским, ни упражнением в интерпретации искусства, но подобное отношение к нему для общества вполне типично. Он не дает сухих и точных результатов, как тест на интеллект или проба крови. Но, с другой стороны, ни одна методика, при помощи которой люди пытаются исследовать собственный разум, не может дать единственно верного решения.

Претензии на абсолютизм защитников теста являются одной из причин, по которым эти черные пятна столь широко известны за пределами врачебных кабинетов и залов судебных заседаний. По мнению новостного агентства Bloomberg, американская Служба социального обеспечения является «тестом Роршаха», сайт Sports Blog Nation называет так расписание игр футбольного клуба «Бульдоги Джорджии», а на страницах Wall Street Journal с ним сравнивают доходность испанских облигаций: «Это нечто вроде теста Роршаха для финансового рынка, где каждый аналитик видит то, что у него на уме в текущий момент». Последнее решение Верховного суда, очередной массовый расстрел и даже безвкусный наряд какой-нибудь кинозвезды — что угодно. «Скандальный импичмент президента Парагвая Фернандо Луго быстро превратился во что-то вроде теста Роршаха для мира латиноамериканской политики», в котором «реакция на событие говорит больше, чем само событие», — пишут в интернет-блоге New York Times. Один кинокритик, нетерпимый к претензиям создателей арт-хаусных фильмов на элитарность, назвал картину «Сексуальные хроники французской семьи» тестом Роршаха, который он провалил.