Стервятник, без труда проникший сквозь каменную стену второго этажа, оказался в своей бывшей спальне. Он преодолел стену толщиной в ладонь. Ощущения были такими же, как при погружении в чуть более плотную среду, чем вода, или при движении навстречу сильному ветру.

Среди пепла лежал древний земмурский меч с обгоревшей рукоятью, ножнами и закопченным клинком – гнетущий символ окончательного поражения… Гадательная колода Люгера стала пылью, которую развеял ветер. Так же, как и каминная полка, на которой она лежала.

Слот завис над обломком зеркала, но не увидел своего отражения. В зеркале были только затуманенные звезды в беспредельности ночного неба.

Чучела полностью сгорели, и последнее напоминание о былой славе рода Люгеров исчезло с лица земли. Огонь безжалостно уничтожил роскошную библиотеку и атрибуты магии, сгорели волшебная арфа и ажурное колесо… Были оборваны все нити, связывавшие Стервятника с этим местом.

Неприкаянный дух медленно всплыл над поющим кладбищем прошлого, и ветер, дующий по ту сторону жизни, увлек его в сторону Земмура. С человеческой точки зрения его перемещение было почти мгновенным. Настоящий ветер и облака не оказывали никакого влияния на его движение. Он летел там, где даже свет звезд не разгоняет тьму, и ощущал присутствие – приближение или удаление – других призраков. Все они проплывали мимо и избегали встреч. Их одиночество было безнадежным и безжалостным. Сгустки злобного ужаса блуждали в беспредельной пустоте…

Стервятника встретили в окрестностях Дарм-Пассарга – древней столицы Земмура и, возможно, самого старого из живых городов Земли. Его приближение не осталось незамеченным. Сам Люгер испытывал давление нарастающей волны враждебности, ярости, отвращения, но встреча была неизбежна, и он даже точно знал, какая тень ожидает его в башне заброшенной обсерватории оборотней.

Если бы у него было тело, его сковало бы оцепенение. Неизвестная магия окутала его своими сетями и подвергла извращенному и унизительному ритуалу. Создатель кошмаров запустил в него свои невидимые щупальца. Спустя очень короткое время страж столицы знал, насколько сильно изменился смертельный враг оборотней. Больше того – он знал, что изменение необратимо.

Обсерватория находилась вдали от дорог и деревень. Башни располагались в углах правильного многоугольника и сами по себе служили астрономическими инструментами. Они казались еще более ветхими от того, что их стены были пронизаны сквозными отверстиями и арочными проходами. Внутри многоугольника была построена сложная система площадок для наблюдений, гномонов, солнечных часов, движущихся платформ.

Люгер появился здесь глубокой ночью, когда только призрачный звездный свет блуждал в порах башен и пыльные лучи скользили по остывшим камням, повторяя одну и ту же тысячелетнюю игру. Купола Дарм-Пассарга черными холмами лежали на горизонте, но Стервятника остановили на подступах к городу.

Его силуэт повис над центральной платформой, и гигантская плита, остававшаяся неподвижной в течение двух столетий, дрогнула под тем, что было легче воздуха, и начала тяжело поворачиваться вокруг своей оси, словно мельничный жернов.

Когда ночные светила совпали с отверстиями в южной башне, внимание Люгера привлекло слабое серебристое свечение в узком окне под самой крышей. Это было зеркало, отразившее еще не взошедший Глаз Дьявола. В конусе этого нереального света беспомощная тень Слота поднялась вверх, увлекаемая силой черного волшебства.

…Он оказался в комнате без дверей – в каменном мешке, который жители Земмура наивно строили для своих духов, – и увидел того, кто называл себя Гланом, – магистра Лиги Нерожденных, погибшего во Фруат-Гойме.

Свет, отраженный запыленным зеркалом, падал на Стервятника, оборотень же оставался в тени. Однако глаза его тускло мерцали – две узкие раны на бледном лице. Длинная тощая фигура покоилась в нише, похожей на саркофаг. Тонкие пальцы Глана извивались, словно черви.

Люгер увидел его таким, каким запомнил, хотя субстанция призрака была зыбкой и неопределенной. Но Стервятник не испытывал панического, парализующего страха, как тогда, в человеческом теле, вблизи плиты, на которой была околдована Сегейла. Теперь он потерял все, что можно было потерять, и стал почти неуязвимым. Влечение к источнику зла сделало его добровольным слугой Лиги.

– Я недооценил тебя, тварь, – произнес Глан изнутри своей дымящейся тени. Его голос вибрирующей нитью протянулся к Люгеру и был голой эмоцией, а не звуком.

Слот тихо рассмеялся. Его смех оказался не веселее вдовьего стона.

– Ты был прав. Я твой навеки.

Глан обрушил на него свою беспредельную ненависть жертвы, но Стервятник остался равнодушен и непоколебим. Призрак Нерожденного несколько раз изменил свои очертания, и два кровавых зрачка беспорядочно заметались в белесой луже лица.

– Найди нам новых слуг среди живущих, – проговорил наконец Магистр. – Получишь любую помощь. Плата за нее – королевство Белфур. Ты все еще барон и страж северного предела. Гха-Гулы будут помогать твоему избраннику, как помогали тебе.

Люгер вдруг почувствовал, что черная сила перестала удерживать его. Более того, он получил доступ в тайные убежища земмурских духов, в частности – королевы Ясельды и почти всех Магистров Лиги, которых похоронил во Фруат-Гойме. В живых осталось только двое – те, кто находился на континенте и не принимал участия в ритуале посвящения. Эти двое по-прежнему безраздельно управляли ложей, известной в западных королевствах как Серая Стая, пытаясь восстановить пошатнувшееся влияние оборотней на западе.

Урон, нанесенный Стервятником, был непоправим, но бесконечная вина лишь теснее связывала его со злом. Этот чудовищный дух нельзя было уничтожить или наказать. Он сам стал проклятием королевства Белфур и причиной гибели тысяч людей. При этом он действовал через посредника, который был так же слеп, как человек по имени Слот Люгер.

Роды были долгими и трудными. Госпожа Лейна Солнак в горячке металась на роскошной двуспальной кровати, то и дело проваливаясь во мглу беспамятства.

Димарк, личный лекарь герцога Левиура, наблюдал за нею с кривой усмешкой, ничем не помогая несчастной. В спальне горела всего одна свеча, и две сиделки если и видели этот оскал, то не подавали виду. Димарк знал, что ему делать, если роды закончатся успешно. Двух возможных свидетельниц он даже не принимал во внимание…

Желтое лицо лекаря было изборождено морщинами, и выглядел он гораздо старше сорока лет. На своем веку он повидал столько, что мог бы в течение нескольких месяцев развлекать рассказами чертей в аду. Его руки искусно исцеляли, но были обагрены кровью невинных жертв. Димарк был душой и телом предан герцогу – просто потому, что до сих пор никто не предложил более высокую цену за его услуги. Сейчас он готовился бестрепетно выполнить последний приказ хозяина. Если, конечно, природа не позаботится обо всем сама…

Лейна застонала и прошептала несколько слов в бреду. Она звала герцога, хотя тот был последним человеком, который захотел бы сейчас помочь ей. Это еще больше рассмешило Димарка, никогда не упускавшего случая поиздеваться над извечной человеческой глупостью. Сам лекарь не доверял никому и, зная повадки Левиура, предпринял кое-какие меры, чтобы не оказаться лишним в игре. Как выяснилось чуть позже, это не помогло ему.