с ней на площадке у лифта, сын буквально потерял ориентацию в пространстве. Как уставился на ее роскошный – в мамашу! – бюст, так и пялился зачарованно, совершенно забыв, куда и зачем надо идти… Выходя из лифта, она медленно повернулась и пошла, играя обтянутыми бедрами и давая зрителям счастливый шанс запечатлеть в уме произведенное ею впечатление. Для Стаса это был полный нокаут, сын гипнотически лез в пасть к удаву… Даже Александр Дмитриевич ощутил некоторое известное перераспределение крови в организме, и счел за благо подвезти свое ошалелое чадо поближе к институту, а то, как бы не вздумал дожидаться ее у метро – с него станется. Хотя понятно, что в любовных делах подстраховаться невозможно.

Потом выяснилось, что даже имя у роковой обольстительницы весьма подходящее – Алиса, а неказистый общительный Карлсон – всего лишь ее отчим. М-да, сказочная семейка… Главное теперь, чтобы их двадцатилетний балбес не оказался в роли глупого Буратино. Правда, в бестолковости он и в детстве не был замечен, но разве можно равнять мирное время с гормональной атакой безрассудного влечения? Пока же он с энтузиазмом порывался то вынести мусор – когда это раньше его допросишься! – то сходить за хлебом, то вдруг задружил с бывшим одноклассником Максом со второго этажа, к которому стал забегать каждый день, от него же и получил первые сведения о своей обольстительнице. То вызывался спуститься к почтовым ящикам, чтобы проверить, не принесли ли квитанцию за квартплату – и откуда он вообще узнал, что таковые существуют? В довершение проблемы Александр Дмитриевич уже пару раз случайно заставал сына, подсматривающего в дверной "глазок" за соседской дверью напротив.

Из-за этой девицы Стас, похоже, совсем забыл свою подругу Олю, милую интеллигентную девочку, тоже бывшую одноклассницу, живущую через подъезд в их же доме, которую без малейшего опасения можно было представить в роли невестки. И отношения у них вполне теплые, хотя слишком ровные для серьезного чувства, по крайней мере со стороны Стаса. И похоже, что они не думали переступать грань физической близости, у Оли в глазах еще светился застенчивый вопрос – верный признак, отличающий девушку от женщины, для которой не осталось тайн. Очень жаль, если сын с ней расстанется… Александр Дмитриевичу нравилась тихая Оля, и он не терпел самоуверенных, напористых амазонок, особенно за рулем – никогда не угадаешь, каких выкрутасов от них ждать.

День.

"И что за радость мне с того, что ты добрый и хороший? Объясни хотя бы вкратце, почему я должна дышать твоим перегаром? Не припомню, чтобы мне назначили такое наказание." – и не дожидаясь тяжелого ответного вздоха, Наталья нажала "отбой" на телефоне, в который раз подумав: "Дурак ты, Лёшечка…" Она на дух не переносила подвыпивших мужчин – не видела ни одного человека, который не поглупел бы на глазах после возлияний. Ее отец, когда-то отправившийся на поиски нового счастья, вообще, кроме бокала хорошего вина в праздник, ничего не пил. А такие разговоры с мужем, которого она выпроводила жить к матери, повторялись примерно раз в две-три недели уже полгода. Окончательно разводиться пока не предполагалось – время от времени в домашнем хозяйстве требовалась мужская сила, да и лень было суетиться.

Изредка Леша появлялся лично, покаянно напрашивался попить чайку и жалобно канючил, чтобы ему разрешили погостить хотя бы одну ночь, но у Наташи это вызывало только раздражение или смех, в зависимости от настроения. А дочка, выходя на кухню, тоже чуть насмешливо поглядывала на отца и весело, заговорщически – на маму, и под ее взглядом Наташа твердо отправляла мужа обратно, поскольку девочке нужен пример последовательной семейной политики. Она никогда не испытывала к Леше ни малейшей страсти, зато и мучительные страдания тоже отсутствовали, так что ее замужество нельзя было назвать совсем неудачным. Они поженились как-то не всерьез, полушутя, когда Наташа горестно переживала равнодушие красивого парня, в которого она была отчаянно влюблена, и про которого нафантазировала себе невесть что… И которому посвятила свои первые стихи.

И сердце рванется при виде тебя, дыханье собьется при виде тебя,

Но ты улыбнешься, маня и губя, и вновь отвернешься, совсем не любя.

Лечу под откос – не поможет совет, я бьюсь над вопросом, хоть ясен ответ.

Длиннее твой список любовных побед – короче мой список оставшихся бед…

Тут и возник случайно Леша с своими трогательными ухаживаниями и сказал: "Возьми меня замуж, я хороший…" Тогда Наташа обрадовалась ему и отогрелась рядом душой, с ним было легко, они чему-то все время смеялись, возможно потому, что Леша очень артистично рассказывал анекдоты. Особенно запомнился такой: "Жил человек, полнейший неудачник, за что ни возьмется – все мимо… Однажды не выдержал он и в сердцах возопил к небу: "Господи, за что ты меня караешь? Скажи, что плохого я сделал?" Отодвинулась вдруг тучка, и раздался сверху громовой голос: "Ну, не нравишься ты мне!"

Правда, смеялись они недолго, их брак оказался каким-то ненастоящим, без злого умысла поддельным, вроде морковной котлетки вместо ростбифа – пресно и безвкусно, а есть-то хочется… И понимаешь, что твой долгожданный заказ, при мысли о котором слюнки текут, все равно не принесут никогда. Остается утешаться, перефразируя поговорку "в чужой руке и синица – птица", чтобы не было соблазна кому-нибудь позавидовать.

А других вариантов на тот момент было не густо, если только пытаться сменить шило на мыло. И бытие многое в отношениях людей определяет. Вот, например сейчас – давно уже барахлит дверной звонок, и начал капать в ванной кран, а как только потечет струйкой, придется звать благоверного. Ну, и отблагодарить соответственно, для грядущих трудовых усилий. Вообще-то Леша нормальный мужик, действительно добрый, даже ласковый, дочку любит и о них в меру сил заботится, но вечный мальчик – младший сын в семье, и ее моложе на три года, наверно, оттого и держится непутевым подростком.

А еще всегдашние друзья на работе с отмечаниями оконченных заказов, особенно загородных, и прочими веселыми поводами. Правда, теперь заказов стало несравнимо меньше, и соратники принялись заливать грусть-печаль… Муж сначала подвизался по мебельному, а теперь по оконно-балконно-верандному делу. Спору нет, руки у него приставлены, как надо, но лишь для конкретной, реальной работы: строительство и починка родительской дачи, ремонт в квартире, пригляд за машиной, а в жизни на Лешу положиться нельзя. Или пальцы у него слишком чуткие, артистичные? Не своим делом, видно занят – ему бы на рояле играть, а не тяжелой дрелью с перфоратором шуровать.

Вот