Я затянула тесемки плаща, накинула на голову капюшон. Теперь я по крайней мере не буду выделяться на Стене из белого песчаника в своей темно-серой одежде.

Стройл привязал один конец веревки к металлической скобе, вбитой недалеко от бойницы, и теперь держал моток в руках. Я проверила узел, внимательно осмотрела веревку.

— Не доверяешь? — усмехнулся помощник коменданта.

— Ну почему же. Просто не хочу случайно свалиться со Стены высотой в пятнадцать метров. Мало ли что в жизни бывает.

— А-а-а… Ну тогда ладно, — нервно улыбнулся Дорг. — Я буду ждать тебя три ночи подряд на Граутской башне. Но смотри, позже пяти утра даже и не думай появляться… И пусть Такима тебя бережет.

Я кивнула и резко взмахнула рукой:

— Давай!

Моток веревки устремился вниз, и не успела она еще коснуться земли, как я, быстро перебирая руками, заскользила по ней.

Повезло.

Вроде пока не заметили или не посчитали нужным вмешаться. Светлый плащ отлетел в сторону, веревка стала быстро подниматься вверх, а я понеслась через зону отчуждения.

Передвигалась я короткими перебежками, низко пригнувшись, используя изредка попадающиеся остовы фундаментов, чахлые кустарники и неровности рельефа для укрытий.

Скатилась в котлован.

— Уф-ф… — облегченно выдохнула. Две трети пути пройдены. И, похоже, пока Такима-покровительница милостива ко мне. Тихое утробное рычание, раздавшееся из-за спины, показало, что я слишком поторопилась с последним утверждением.

Развернулась.

Шкара! Я резко прыгнула и рубанула с'каашем по шее притаившейся зверюги. Тщательно вытерла клинок о свалявшуюся гриву.

Глухо сквозь зубы выругалась. Жалко животинку — так некстати подвернулась. При всей моей любви к кошачьему племени выбора у меня сейчас не было. Неважно, что шкара лишь раза в два превышает размерами свою отдаленную родственницу кошку и питается в основном падалью. Эта зверюга могла меня выдать и к тому же занимала так необходимое мне укрытие.

Я подползла к краю котлована, осторожно выглянула из-за развалин фундамента. Мне осталось преодолеть всего метров пятьдесят, но зато по выжженному полю. Посмотрела на Стену. Факелов не прибавилось, и, судя по всему, тревогу никто не поднимал.

Криво усмехнулась — как всегда, Городской совет экономит на жалованье, а дружинники потихоньку перепродают дорогущее ночное зелье на сторону. Той же Гильдии Теней и старогородцам, к примеру. Сами же блюстители порядка, не употребив снадобье, ночью слепы аки щенята.

Ночное зелье было изобретено специально для дружинников лет этак пятьдесят назад. Хотя, чует мое сердце, никаким открытием тут и не пахло, просто откопали где-то старый манускриптик с готовым рецептом — и все дела. Только вот ущербным каким-то продукт наших алхимиков оказался. Во-первых, действовало снадобье всего три часа и принимать его можно было не чаще чем раз в сутки, а лучше и того реже. Во-вторых, оно обладало целым букетом противопоказаний и побочных действий. Дружинники спустя десяток лет регулярного использования этого эликсирчика начинали постепенно слепнуть и глохнуть, а может, и еще какие-то изменения в их организмах происходили… Не знаю, я на вскрытиях не присутствовала… Только для городских властей многочисленные побочные действия зелья блекли на фоне его достоинств. Неудивительно, ведь ночное зелье позволяло лучше видеть в темноте, обостряло слух и обладало сильным тонизирующим эффектом, а значит, тем же дружинникам не грозило заснуть на посту. Но то, что было важным для городских властей, для меня таковым отнюдь не являлось. Ночным зрением я и так обладала — спасибо папочке-эльфу, что постарался. На слух, по той же причине, я тоже никогда не жаловалась, да и заснуть на работе не боялась — к ночному образу жизни я привыкла с детства, и порой, наоборот, приходилось пить снадобья, чтобы заснуть.

Неудивительно, что из десяти дружинников, которые охраняли по ночам покой жителей Танниса, зелье принимали в лучшем случае двое.

Впереди лежали развалины домов, кое-где разбавленные редкой растительностью. Этот сектор для проникновения я выбрала не случайно. Он принадлежал князю Асдану, у которого, по последним сведениям, дела складывались не слишком хорошо — осведомитель утверждал, что между этим сектором и соседним должна вот-вот начаться полномасштабная война. По меркам Старого города, конечно. Так что все и без того немногочисленные силы Асдан собрал на западной границе сектора, а рубеж оставил почти открытым.

Я устремилась вперед, мигом преодолела выжженное поле и влетела на территорию Старого города. Наблюдателя почуяла гораздо раньше, чем увидела. Всего один! Только бы у него арбалета не было…

Старогородец, выхватив меч, бросился мне наперерез.

Дур-р-рак! Решил выслужиться перед начальством!

Я бросилась прямо на бойца. Поднырнула под руку с мечом и вонзила с'кааш аккурат под правую лопатку. Наблюдатель дернулся, захрипел и начал заваливаться. Я придержала старогородца и полоснула клинком по горлу. Затем наклонилась, быстро вытерла с'кааш об одежду бойца и отволокла тело в сторону ближайших развалин, заросших чахлыми деревцами.

Окинула тело внимательным взглядом… и тут же одернула себя. Что ценного может быть у безусого мальчишки, которого заведомо списали, отправив одного охранять рубеж? Ничего. Да и не время сейчас собирать трофеи.

Я прикрыла тело ветками кустарника. Парой аккуратно сломанных веток замела следы крови, забросала все мелким мусором.

А теперь бегом отсюда. В то, что наблюдателя оставили надолго одного, я не верила. Либо у него был напарник, который по каким-то причинам сейчас на месте отсутствовал, либо все наблюдательные пункты время от времени обходит патруль. А скорее всего, и то и другое. Мальчишку рано или поздно найдут — в этом я не сомневалась. И теперь стремилась оказаться как можно дальше от места прорыва и максимально запутать следы.

Ненавижу работать в Старом городе! Если в Новом городе считалось не просто особым шиком, но еще и жизненной необходимостью провернуть операцию максимально тихо и бескровно, то тут так никогда не получалось. Нет, совесть меня не мучила, хотя и кровь пускать лишний раз я не любила. Да и, по правде говоря, шкару мне было намного больше жаль, чем этого незадачливого мальчишку… Он сам выбрал свою судьбу. Неважно, родился он в Старом городе, бежал сюда или был выдворен из Нового. За достойную и сытую жизнь нужно бороться! А неудачники… чего их жалеть? Сами виноваты.

Быстрым шагом я направилась вдоль узкой улочки. Здесь, на окраине, дома были в основном невысокие, в один-два этажа, и многие из них разобрали еще при строительстве Нового города. Открытые пространства — неважно, будь то проплешины развалин или проулки, — я преодолевала перебежками. Под окнами или остовами фундаментов передвигалась пригнувшись, а то и вообще ползком. И при этом внимательно смотрела под ноги: скатившийся камень или треснувший осколок стекла могли привлечь чье-то внимание.