Когда следствие подошло к концу, Бец попросил о встрече со следователем, которому заявил, что решил рассказать всю правду и указать «квартиру, где деньги лежат», то есть место хранения бриллиантовой броши. С его слов, она спрятана в одном из частных домов Баку, где он скрывался после ограбления. Адреса он не помнит, но стоит ему только приехать в Баку, и он легко отыщет жилище-схорон.

Спешно была создана специальная оперативная группа из четырех сотрудников ГУВД во главе со следователем прокуратуры, которые вместе с Бецом вылетели в Баку.

Операция закончилась успешно… для Беца. При посещении указанного им дома он выпрыгнул из окна второго этажа и был таков. Судорожные усилия местной милиции разыскать ловкача ни к чему не привели.

С исчезновением Беца улетучились и надежды на обнаружение броши.

Так драгоценная реликвия дважды подвела свою хозяйку: первый раз спровоцировав разбойное нападение, второй — выступив «помощницей» побега!..

Объявленного во всесоюзный розыск Беца вскоре обнаружили в Тбилиси, но при попытке к бегству он был застрелен наповал.

Следователи предположили, что Бец, никогда не бывший владельцем броши, осуществив набег, передал ее истинному организатору ограбления. А блеф с «квартирой, где деньги лежат», — всего лишь уловка, которую предпринял Бец исключительно для совершения побега.

Поскольку все нити, которые могли бы привести к броши, оборвались, следователям ничего не оставалось, как вновь вернуться к обстоятельствам, предшествовавшим разбойному нападению.

Выяснились неожиданные подробности.

Накануне ограбления Толстая, желая «под занавес» (ей было около восьмидесяти лет) блеснуть на публике, появилась на приеме, устроенном румынским послом в Москве, в фамильных драгоценностях.

Поскольку до появления в румынском посольстве Людмила Ильинична никогда прилюдно не демонстрировала свои сокровища, сыщики предположили, что на брошь «положил глаз», а впоследствии организовал ограбление кто-то из присутствовавших на дипломатическом приеме.

Подозрение пало на Бориса Буряце, артиста цыганского театра «Ромэн», известного в криминальной среде под кличкой «Борис Бриллиантович», который активно промышлял спекуляцией валютой и драгоценностями, да и вообще был нечист на руку. В тот злополучный для Толстой вечер он присутствовал на приеме.

Впрочем, Буряце захаживал в посольство, как к себе домой, так как был дружен с семьей румынского посла в Москве, жена которого также была цыганкой.

Однако все попытки следователей прокуратуры Союза пригласить на допрос Буряце натолкнулись на непредвиденное, но чрезвычайно жесткое противодействие со стороны… Галины Брежневой.

Подозрения — не улики, и следователи, дабы избежать неприятностей по службе, прекратили разработку «цыганской» версии. До поры…

…В конце 1981 года народная артистка СССР Ирина Николаевна Бугримова получила приглашение участвовать в праздничном представлении по случаю годовщины советского цирка. На торжество были приглашены «избранные» представители столичного бомонда и партноменклатуры.

Все присутствовавшие женщины, как водится, надели к случаю свои лучшие украшения.

Но даже Галина Брежнева и Светлана Щелокова, знающие толк в драгоценностях, через чьи руки прошли сотни и тысячи самых изысканных ювелирных изделий, были поражены красотой «камушков» семидесятилетней дрессировщицы…

Коллекция Ирины Николаевны, о которой мало кто знал в Москве, специалистами считалась одним из самых лучших частных собраний драгоценностей не только у нас в стране, но и вообще в мире. Описание многих предметов коллекции присутствовало в каталогах самых престижных ювелирных магазинов Западной Европы и Америки.

Дрессировщица получила сокровища в наследство от своих родителей, но никогда прежде не рисковала появляться в них на людях, опасаясь стать жертвой охотников за бриллиантами…

Коллекцию Бугримовой постигла участь драгоценностей вдовы Алексея Толстого.

Вечером 30 декабря 1981 года все бриллиантовые украшения Ирины Николаевны исчезли из ее квартиры в высотном здании на Котельнической набережной.

Злой рок преследовал обладателей фамильных драгоценностей: однажды появившись на людях в бриллиантах, и Толстая, и Бугримова подписали себе приговор.

Предметы посягательств, обстоятельства, при которых о них стало известно окружающим, наконец, дерзость, с которой были проведены ограбления — на этом не заканчивался перечень признаков, указывавших, что в обоих случаях организатором налетов был один и тот же человек.

И вновь, как и в случае с Людмилой Толстой, неосязаемые нити потянулись к столичной «бриллиантовой» элите вообще и к Буряце в частности…

* * *

По решению, принятому «на самом верху», оба преступления были объединены в одно уголовное дело, а само оно после бакинского казуса было передано в производство Комитету государственной безопасности.

Такой шаг властей был обусловлен еще одним обстоятельством.

10 декабря в собственной квартире была застрелена народная артистка СССР Зоя Федорова, и Москва полнилась слухами о каком-то маньяке, якобы открывшем охоту на знаменитых женщин, которого милиция не то что обезвредить — найти не может!

Чтобы переломить ситуацию в свою пользу и успокоить столичного обывателя, Комитет через многочисленную агентуру распространил «контрслух» — сведения о якобы предпринимаемых мерах по розыску злоумышленника и даже о состоявшейся поимке его.

Публикациям в газетах в то время мало кто верил, поэтому делалось все сугубо конфиденциально, по принципу «дойти до каждого». «Мариванна, вы слыхали? Нет?! А между тем двоих уже взяли! Да-да, тех самых, ну, что артисток, того!.. Скоро суд, но только это между нами, Мариванна!»

Эти два громких преступления, связанных с деятельностью столичной «бриллиантовой» элиты, кардинально изменили отношение к ней Председателя КГБ. Из безучастного оно стало более чем заинтересованным, а его ведомство принялось за дело засучив рукава. Однако то были меры, категорически не подлежавшие огласке…

Во времена правления Брежнева в СССР каждые 2–3 года происходило существенное повышение цен на ювелирные изделия из золота и драгоценных камней, причем сразу на 100–150 процентов. Решение об этом принималось на заседании Политбюро, куда приглашался министр финансов СССР, и оно считалось совершенно секретным. Однако сведения о предстоящем подорожании не являлись прерогативой только чиновников высших государственных органов.

Еще за неделю-две до повышения цен дочь Брежнева, Галина Леонидовна, и ее подруга, жена министра внутренних дел Союза ССР Светлана Щелокова, эти две «жемчужины» столичной «бриллиантовой» элиты, скупали партии ювелирных изделий из золота и драгоценных камней на сотни тысяч рублей. Лучшие образцы оставляли себе, остальное перепродавали втридорога.