Греки, болгары и сербы резались друг с другом и между собой. Национальные богатства утекали в карманы венецианских и генуэзских купцов — греческие правители попали в полную финансовую зависимость от них. А в Малой Азии усиливались турки-османы. Которых византийские властители за неимением войск сами приглашали поучаствовать в междоусобицах и войнах с соседями. Никакого турецкого “завоевания” империи фактически не было. Османы просто занимали земли, опустошенные во внутриимперских драках, и селились на них. На свои окраины императоры давно плюнули. И крестьяне, разоряемые налогами, но не получающие ни малейшей защиты от набегов соседей, добровольно переходили в ислам и становились турками. А дворяне переходили к ним на службу, сохраняя веру — османы в этот период относились к православным лояльно. Наконец, от всей империи остался лишь Константинополь и несколько клочков на Балканском полуострове и островах, причем цари уже вынуждены были платить дань турецким султанам.

Карта Западной Европы была также не похожа на нынешнюю. На месте Германии существовало около 350 государств. На месте Италии — 15 “больших” и множество микроскопических. На месте Великобритании — 4, на месте Франции — полдюжины. И французы, англичане, шотландцы, бургундцы, бретонцы сцепились в это время в Столетней войне, которая велась методами, далекими от наших понятий о “цивилизованности”. Англичане спалили Жанну д`Арк, торговали знатными пленными, а незнатным выпускали кишки. Французы вели себя аналогично, юный Людовик XI после побед пировал, любуясь на то, как слуги колотушками проламывают черепа пленникам-англичанам. На Пиренеях горцы-христиане из Португалии, Кастилии, Наварры, Каталонии, Валенсии, Арагона с переменным успехом пытались отвоевать богатые равнины, населенные мусульманами.

Среди этого хаоса в плане материального благополучия выделились два региона, Германия и Италия. Германские императоры постоянно нуждались в деньгах для борьбы против собственных вассалов, а их вассалы — для борьбы против императоров и друг друга. Поэтому те и другие продавали вольности и привилегии подвластным городам, превращавшимся в ремесленные и купеческие центры. Ряд городов объединился в мощный союз — Ганзу, монополизировавший торговлю в Северном и Балтийском морях. А приток богатств в Италию начался со времен крестовых походов, когда Венеция, Генуя, Пиза занялись морскими перевозками между Европой и Ближним Востоком. Основали там базы, опутали сетями разлагающуюся Византию. Львиная доля добычи, награбленной крестоносцами, осела в итальянских городах. А вдобавок итальянцы монополизировали транзит через Средиземное море, важнейший узел коммуникаций той эпохи. Венецианцам принадлежали Крит, Кипр, ряд Эгейских островов, фактории в Египте. Генуэзцам — Корсика, Галата под боком у Константинополя, в Причерноморье — Тана (Азов), Сугдея (Судак), Кафа (Феодосия).

Через Италию пошли основные потоки международной торговли. От них перепадало и местным властителям, и римским папам, которым пересылалась еще и соответствующая мзда от других католических государств. Здесь пересеклись и культурные влияния арабского Востока и Византии. Да и в самой Италии находили древнеримские статуи, мозаики, развалины зданий, рукописи. Приток капиталов и эти влияния как раз и стали основой “Возрождения”. Богачам хотелось жить покрасивее, и эталоном для подражания они сделали Древний Рим. Сам термин “возрождение” вошел в обиход от льстецов — в Средние века было принято говорить об упадке по сравнению с Римской империей, теперь же стали утверждать, будто ее величие возрождается, сравнивая тех или иных магнатов с цезарями и августами. Оные магнаты швыряли деньги на строительство дворцов, украшение их статуями и картинами. А спрос на искусство позволил выдвинуться и развиваться талантам.

Но стоит учитывать, что гениев в эту эпоху было всего несколько десятков. И со всеобщим процветанием “Возрождение” не имело ничего общего. Итальянские государства ожесточенно дрались между собой, шли войны между гвельфами и гибеллинами (сторонниками приоритета римских пап или германских императоров), между “черными” и “белыми” гвельфами (аристократией и купцами-нуворишами), бунты черни. Сжигались города, победители варварски истребляли побежденных. И большая часть шедевров, созданных в эпоху Возрождения, тогда же и погибла. А на материально-технической базе Италии приток богатств и придворная роскошь совершенно не сказались. Здешние воротилы предпочитали быть только перекупщиками и финансистами, а деньги чаще вкладывали в предприятия Германии, это было безопаснее, чем на родине. По той же причине многие итальянские мастера уезжали в другие страны.

Ну а в духовном плане казалось, что эпоха Возрождения действительно “возродила” времена разложения Древнего Рима. Тяга к наслаждениям и богатство сломали нравственные устои Средневековья. “Декамерон” заменил людям Библию. Разница между знатными дамами и проститутками определялась только их ценой. Вельможи хвастались количеством побочных детей (рекордсменом был Никколо д` Эсте — более 300). Пресыщаясь обычными излишествами, входили во вкус извращений, и Миланский герцог Галеацци Сфорца после обеда любовался на разыгрываемые перед ним сцены содомии. Но главным следствием этого упадка стало разрушение католической церкви. Ее особенностью, сложившейся исторически, была значительная “мирская” составляющая. В раздробленной Европе и папы, и многие архиепископы и епископы были суверенными правителями своих владений. А бенефиции (пожалования) монастырей и церковных должностей рассматривались в первую очередь с точки зрения доходов.

Из-за этого церковь периодически переживала кризисы, которые удавалось преодолевать, но соблазны Возрождения оказались для нее слишком сильными. Сохранились декреты пап и епископов, открытым текстом запрещавшие священнослужителям держать мясные лавки, кабаки и публичные дома, призывавшие их прекратить блуд и пьянство. Однако проку было мало, поскольку главным рассадником гниения стал сам Рим. Появлялись такие монстры, как папа Сикст IV — взяточник, гомосексуалист и убийца. Лоренцо Медичи называл Рим “отхожим местом, объединившим все пороки”, а Петрарка писал: “Достаточно увидеть Рим, чтобы потерять веру”.

Не замедлили появиться “первые ласточки” раскола. О необходимости реформ церкви заговорил англичанин Уиклиф, потом чех Ян Гус. Его ничтоже сумняшеся осудили и сожгли, но казнь популярного проповедника вызвала восстание во всей Чехии. После нескольких десятилетий войн чехов удалось замирить с огромным трудом, признав их права на особенности богослужения. Но никаких выводов из случившегося римское духовенство не сделало. А если и предпринимало шаги по укреплению веры, то они сами по себе напоминали извращения… В 1484 г. вышла булла папы Иннокентия VIII “Summis desiderantes”, давшая старт жуткой “охоте на ведьм”. И в 1487 г. видные богословы и инквизиторы Шпренгер и Инститорис опубликовали “Мотот ведьм” — фундаментальное юридическое, теологическое и практическое руководство по отлову и уничтожению “колдуний”, которое сразу стало бестселлером, выдержав за 9 лет 9 изданий. По Европе запылали костры… Это, учтите, не “мрак средневековья”, это как раз эпоха Возрождения!

Впрочем, Возрождение все еще оставалось сугубо итальянским феноменом. В других странах расцветом искусств еще не пахло. Турки осваивались на Балканах, покорили болгар, сербов, разгромили крестоносную армию. Наконец, решили покончить и с автономией торчавшего посреди их владений Константинополя. В надежде на помощь византийский император Иоанн VIII и патриарх Иосиф обратились к папе Евгению V, соглашаясь (уже не в первый раз) подчинить православную церковь католической. И в 1439 г. была заключена Флорентийская уния. Ни к чему хорошему это не привело. О том, до чего докатилось католичество, православный мир знал, и ни в Константинополе, ни в других странах большинство православных унию не приняло. Да и Византия никакой помощи так и не получила, Запад ради нее пальцем о палец не ударил. В 1453 г. Константинополь пал. Защищали его только наемники и моряки-иностранцы. А из сотен тысяч горожан на оборону вышло лишь 5 тыс. Остальные предпочли сидеть по домам и ждать, когда их вырежут или продадут в рабство.