Я сам не понял, как вскочил и потопал за ней. Меня вел озверевший от воздержания змей, которого я уже две недели держу на голодном пайке. Так получилось.

Я подошел небрежной походкой, хотя она не могла меня видеть. Стоит ко мне попой. Как специально.

Несколько секунд я мялся сзади, обгладывая глазами ее выпуклости и придумывая остроумную фразу для затравки. Только собрался открыть рот, как она выдала: — Классная задница. — Что? — растерялся я.

Она все еще стояла спиной, на меня не смотрела. Но, оказывается, видела в зеркальном отражении позади барной стойки. — Ты хотел сказать: Аня, у тебя классная задница. Да? — Э-э, да.

Блин, если бы я сказал это сам, звучало бы по-другому!

Снежная королева, наконец, развернулась ко мне лицом. Конечно, мои глаза сразу нырнули в ее лифчик! Сто пудов, это пуш-ап. Неделю думаю над этим вопросом и пришел к однозначному выводу: пуш-ап. Не могут сиськи сами так торчать вверх.

Хотя… сейчас, когда я смотрю на них с расстояния тридцать сантиметров, понимаю: могут. Лифчик купальника из тонкой ткани, сквозь него даже проступают соски.

Нет там никакого пуш-апа! — И грудь ничего, да? — услышал я голос Снежной королевы. — Что? — очнулся я.

Блин, это какой-то морок! Смотрю на ее сиськи и отключаюсь. Мозг расплавляется и перетекает в член. И думаю я сейчас только им. — Сиськи высший класс, — выдал я. — Пошли ко мне в номер, порезвимся.

Я что, это вслух сказал?

Сейчас Снежная королева окатит меня своим фирменным ледяным презрением.

Аня

Я знаю, что нужно мужикам: упругая задница, стоячие сиськи и — круглосуточное восхищение. Смотреть им в рот, с трепетом внимать каждому слову, поражаться их незаурядному уму и сообразительности.

А главное — безмерно восхищаться тем, что у них в штанах.

Они-то не сомневаются, что их члены достойны поклонения. Ох ты ж блин, какая огромная и классная штука! Никогда такой не видела. Можно потрогать?

И он такой: о, да, детка. Так уж и быть, разрешу тебе его потискать.

Пф-ф-ф!

Иногда мне кажется, что у мужиков в голове одна извилина, напрямую соединенная с яйцами. И циркулируют по ней отнюдь не мысли.

Так вот, к слову об упругой заднице. В последние два года я не вылезаю из спортзала. Я достигла такой великолепной формы, что сама себя хочу, когда смотрю в зеркало. Что совсем неудивительно после полугодового воздержания.

Мой последний раз был с одним, как мне тогда казалось, перспективным молодым человеком. Но уже через две недели я поняла, что жестоко ошиблась — он такая же тряпка, как все остальные.

Мы расстались. Он рыдал.

Я никогда в жизни не выглядела так потрясающе, как сейчас! Поэтому Демид, известный ценитель безупречных моделей, пускает на меня слюни.

Мне двадцать восемь, это немного. Но и не мало. Я на два года старше Аленки, а у нее уже есть ребенок!

Демид обычно тусуется с двадцатилетними, его максимум — двадцать пять.

Я для него недостаточно юна. Он даже как-то мне на это намекал… Самодовольный хам! Так и треснула бы его по наглой роже.

Но сейчас, насколько я могу судить, у него железный стояк на мою двадцати восьмилетнюю задницу. Что ж, на безрыбье и рак рыба. А безрыбье я ему организовала, пустив слух об экзотической болезни. Я знаю, он панически боится что-нибудь подцепить.

А сегодня он подцепит меня!

Кстати, если я могу осуществить задуманное, то вполне успею родить до тридцати. Как и планировала. Да, я люблю все планировать. Не переношу бардак и хаос. И сегодня в моем плане на день последним пунктом стоит секс с Демидом. — Пошли ко мне в номер, порезвимся, — выдала моя жертва.

Так просто? Я всего лишь прошлась перед ним в мини-шортиках, и он готов зарыть топор войны?

Я же говорила: одна извилина.

Сейчас я ошарашу его своим согласием. Ты же на него не очень рассчитываешь, правда, Демид? — Пошли, — произнесла я. — Порезвимся. — Да шучу, шучу. Я помню: ты не спишь с парнями на первом свидании.

Вот, блин! Прошлое настигло меня в самый неподходящий момент. Он принял согласие за издевку, за мой обычный подкол.

Что же делать? Не уговаривать же его теперь, не убеждать, что я не шучу, а всерьез готова пойти к нему в номер. Маска стервы и язвы, которую я носила перед Демидом последние полтора года, сыграла со мной злую шутку.

— И все же я спрошу, — продолжил он. — Чего ты сегодня весь день на меня пялишься? — Пусть это останется моей маленькой тайной.

Да, так будет лучше.

Надо сменить тактику. Он охотник, а не дичь. Так что не надо показывать свой интерес, надо убегать. Чем дольше ему придется за мной гоняться, тем более желанной добычей я для него буду.

Больше страсти — больше попыток — больше шансов зачать ребенка.

До ночи время есть.

И да, пойти к нему в номер сейчас было бы неправильно. Слишком мало времени. Вечером детский праздник, мы не можем его пропустить. Придется делать перерыв в секс-марафоне. А потом… да мы сто раз успеем вдрызг разругаться!

Лучше позже начать и продолжать до самого утра. А пока — надо использовать все возможности, чтобы распалить его еще больше.

Приготовься побегать за своей добычей, мой дикий охотник!

Демид

Я поклялся себе не связываться со Снежной королевой. И успешно держал слово полтора года. Но сегодня… Сегодня огнедышащий змей поднял бунт на корабле. Он требует секса и зрелищ! Сначала зрелищ — я хочу сорвать с нее эти тряпочки, которые прикрывают стратегически важные места, дразня мою грязную фантазию.

Сорвать и посмотреть. Для начала.

О, да! Я люблю смотреть.

Она стоит рядом, держит свой безалкогольный мохито. Поворачивается к бармену, просит добавить еще льда. Он отходит к холодильнику, копошится там.

Я не могу оторвать глаз от ее шеи. Ее темные волосы сегодня подняты вверх и закреплены заколкой, шея выглядит непривычно обнаженной, беззащитной. Так и хочется положить на нее свою ладонь, сжать и надавить.

Поставить Снежную королеву на колени, освободить томящегося в застенках плавок змея и… Тесемки ее купальника завязаны на шее в красивый узелок. Если потянуть за веревочку, узелок развяжется. Тряпочки упадут. Я увижу эти упругие сиськи целиком. Интересно, какие у нее соски? Думаю, небольшие, розовенькие. Как я люблю.

Моя рука тянется к тесемке. Сама! Бунт на корабле захватывает и другие конечности.

Я осторожно дергаю за веревочку. Узел начинает распутываться, тесемки, как две змеи, ползут по ее шее… — Вау! — слышу я восхищенный вопль бармена.