Да любит она ее, любит! Просто устала. Может она позволить себе устать, в конце концов? От похоронных хлопот, от горя, от поминок на девятый день… И от мамы тоже. Не потому, что она в доме «не смотрится», как только что неказисто подковырнула, а просто хочется, чтобы домашняя жизнь поскорее вошла в привычную колею, потекла в знакомой упорядоченности, в милых сердцу привычках и неспешном достоинстве. Чтобы завтраки по утрам вкусные под веселую пикировку девчонок и насмешливые в их сторону улыбки Игоря, и торопливое обсуждение планов на вечер, и обязательный выход на крыльцо – поглядеть, как они выезжают за ворота на машинах: Игорь на работу, девчонки – в институт, – и помахать вслед рукой. А потом – еще вздремнуть часика два. Сладкий, блаженный сон с мыслью – все при делах пристроены, и она тоже – при очаге хранительница.

Ничего этого с мамой не получается: ни пикировок, ни улыбок, ни легкости – одно вежливое напряжение витает в воздухе – тихо, мол, посторонний в доме. Вроде и близкий человек, кому теща, кому бабушка, кому вообще, простите, родная мать, а не получается. Наверное, это нормально? Просто привычки к совместному житию нет.

– Я, Ир, у тебя еще про квартиру спросить хотела.

Дочь глянула в мамино задумчивое лицо, в который раз удивляясь, как быстро меняется ее настроение. Пока она мысленно готовилась, как ответить на провокационный вопрос об «интерьере и деревенском виде», мама уже и про сам вопрос забыла, на другом сосредоточилась.

– Что? Про какую квартиру?

– Да про Машину, про какую еще! Она ведь, наверное, тебе ее завещала? Больше вроде некому?

– Ну да. Тетя Саша мне рассказывала, что год назад они вместе ходили к нотариусу, оставили два завещания на мое имя. Им ведь и впрямь больше некому.

Что это она – будто оправдывается? Словно виновата в том, что у отцовских сестер больше родных нет? Да и не в этом даже дело! Вовсе не хотела она никаких завещаний, но раз уж так получилось…

– И что ты с ней собираешься делать?

– Не знаю. Я не думала над этим вопросом, как-то не до того было.

– А ты подумай и поступи по совести.

– В каком смысле?

– А в таком! Вон у тебя дом – полная чаша, живешь, как сыр в масле катаешься. И машина у каждого есть, и на заграничные курорты ездите…

– Мам, скажи прямо – чего ты хочешь?

– Ну, прямо так прямо. Отдай Машину квартиру Снежанке. Чего девка рядом с матерью в нашем захолустье мыкается? Сестра она тебе или кто? Хоть и отцы у вас разные, но все равно! Конечно, ей меньше повезло – у нее таких теток нет. Кроме меня да тебя, вообще никакой родни нет, никто завещания не оставит. Но она ж в этом не виновата, правда? Совсем ведь с пути собьется. А в городе у нее, может, какая-никакая личная жизнь наладится. Отдай, а?

– Хорошо. Вступлю в наследство, потом дарственную на Снежану оформлю.

– Что, правда?!

– Правда.

– И даже с Игорем советоваться не будешь? А вдруг он тебя отговорит?

– Он даже вникать не будет.

– Ой, Ирочка, да неуж и впрямь… Как хорошо, какая ж ты у меня умница! А то ведь, знаешь, устала я с ней под одной крышей-то жить. Хоть и дочь она мне, но характер такой, сама знаешь: живем, как кошка с собакой, так и до греха недалеко. Папаша-то у нее тоже был с характером, помнишь?

Да, помнила она отчима, куда ж от этой памяти денешься: грубиян, буян и лентяй. Одно и достоинство, что с лица красив и на пяток лет моложе матери был. Когда сестра родилась, подался на заработки к другу в северный город да так и пропал там, даже исполнительный лист на алименты его не нашел. Видно, не прописано было судьбой для мамы семейного счастья. И Снежане с мужем не повезло: развелись, не прожив и года. Как говаривала сестренка – злой рок по материнской линии. С обидой говаривала, будто старшая сестра незаслуженно получила семейное счастье.

– Я одну ее в город отпущу, Олежку при себе оставлю. Я еще в силах, сама внука воспитаю. Может, и повезет ей, нового мужа найдет. А что, при наличии квартиры-то. Как думаешь?

– Не знаю, может быть.

– Ну и ладно, и хорошо… Видишь, как все славно устраивается. Все-таки хорошо я тебя воспитала, ты у нас добрая душа. А Игорек точно не заругается?

– Нет. Он тоже добрая душа, мам.

– Ага, ага… Ну, я тогда прямо сейчас домой поеду, обрадую Снежанку новостью. Закажешь мне такси до вокзала?

– Зачем? Я сейчас Коле позвоню, он тебя в Красногвардейск отвезет.

– А кто это?

– Водитель Игоря, он его по делам фирмы возит.

– А вдруг муж не одобрит, что ты его шофера по личным делам отвлекаешь?

– Нет. Ты вообще слышала хоть раз, чтобы он ругался?

– Нет, но все равно неловко как-то. Да и кто я для него? Теща деревенская, невелика птица, – пропела в мамином голосе привычная провокационная нотка и тут же затихла, ударившись в благоговейное, следом произнесенное: – Ой, прямо нарадоваться не могу, как повезло с зятем! Такой он у нас, Игорек, дай бог ему здоровья. Ну что, тогда соберусь по-быстрому? Да и чего мне там: нищему собраться – только подпоясаться…

Выбравшись из кресла, она шустро начала подниматься по лестнице в гостевую комнату. И через десять минут уже спустилась, держа в руках дорожную сумку.

– Коля через десять минут подъедет. Успеешь еще чаю выпить.

– Да что чаю. Не хочу. Вот думаю – приеду домой, а там холодильник пустой…

Ах, как она забыла-то, господи! Про самое главное, традиционное, сокровенное!

Нашла глазами брошенную на диван сумку, торопливо дернула «молнию», достала кошелек, вытащила наугад несколько шершавых на ощупь купюр.

– Вот, мам… Так, сколько здесь… Тысяча долларов. На месяц хватит, я думаю.

– Ой, нет, нет, не возьму! Совсем с ума сошла, что ли! Нет, нет, убери!

И это у нас традиционное, сокровенное, из раза в раз повторяющееся. Даже и не раздражает, а привычную улыбку вызывает эта жеманная эмоция, с виду абсолютно искренняя. Сейчас еще и про мужа…

– …А вдруг Игорек заругается, что ты мне все время деньги суешь?

Но рука уже тянется, хотя и брезгливо. Вроде того – что с тобой сделаешь, не отказывать же родной дочери.

Все. Теперь уж точно – все. Деньги в мамином кармане, Коля скоро подъедет. Совсем немного осталось. Ирина вздохнула легко, радостно и сама испугалась этого. Нехорошо вроде, и мама обидеться может. Что-то она сегодня разлетелась с раздраженной в ее сторону внутренней насмешливостью. Нет, нехорошо – мать есть мать, какая уж есть, родителей не выбирают.

Наверное, это просто усталость. Горе, похороны, и бедная тетя Саша из головы не выходит. Как она там, интересно? Надо бы позвонить потом. А завтра с утра обязательно съездить, навестить.