великого военного теоретика, чтобы читателю он не казался ни кабинетным ученым, ни абстрактным любителем военной истории, ни сторонним наблюдателем великих событий, который позволяет себе их столь уверенно разбирать. Даже в самых общих рассуждениях Клаузевица выдают себя особенности его биографии, перипетии судьбы его страны, да и всей Европы, а потому, чтобы не лишиться всех результатов его теоретических разработок, читатель просто обязан учитывать ту призму, через которую смотрел на мир этот великий пруссак.

Карл Клаузевиц родился в позднефридриховской Пруссии в 1780 г. в семье чиновника, претендовавшего на дворянскую приставку «фон», которую он получил, фактически присвоив, и далеко не с первой попытки. Уязвленное родовое самолюбие будет преследовать Клаузевица почти всю жизнь, что роднит его с одним из тех, кого называли идейным наследником и практиком его теорий – Э. Людендорфом. Лишь в 1827 г. дворянство военной династии Клаузевицей наконец станет бесспорным. Честолюбие отца, участвовавшего в Семилетней войне и растившего сыновей в преклонении перед Фридрихом Великим, а также его вполне прусское убеждение в том, что главным способом приобрести положение в обществе является военная служба, привели к тому, что и младшего своего сына, вслед за двумя старшими, ставшими впоследствии генералами, он отдал в армию в 12 лет. Поэтому Клаузевица вполне оправданно можно считать участником едва ли не всех антифранцузских коалиций, куда вступала Пруссия. Он принял участие в одной из первых кампаний против революционной Франции, участвуя в боевых действиях под Майнцем уже в 1793 г.

После того как по Базельскому миру 1795 г. Пруссия на долгое время отказалась от активной борьбы против Франции, полк Клаузевица вернулся к мирному распорядку службы, а к тому времени уже получивший звание офицера юноша смог заняться образованием, которое до того было у него в лучшем случае начальным. В 1801 г. ему удалось поступить в только что открытое военное училище в Берлине, где он заручился покровительством будущего великого реформатора прусской армии и ветерана антифранцузских кампаний Г. фон Шарнхорста. В течение следующих трех лет молодой офицер приобрел необходимые познания и кругозор, вышел на новый уровень интеллектуального развития, не без влияния трудов И. Канта, от проекта вечного мира которого он вполне диалектически и пришел к главной теме своих размышлений – «О войне». После того как Клаузевиц окончил курс лучшим из своих однокашников, он получил назначение адъютантом бывшего ему почти ровесником принца Августа Прусского, приходившегося племянником Фридриху Великому. Это, разумеется, открыло ему дорогу в высший свет, где Клаузевиц познакомился со своей будущей женой Марией фон Брюль, не только навсегда упрочившей его статус своим графским происхождением, но и ставшей его редактором и советником, а затем завершившей главное дело жизни супруга, после смерти мужа издав (за свой счет!) громадный, но неоконченный труд.

В сражении с войсками маршала Даву под Ауэрштедтом 14 октября 1806 г. Клаузевиц бился рядом с командовавшим батальоном Августом Прусским, а также своим учителем Шарнхорстом, пережив сокрушительное поражение прусской армии, ставшее драматическим финалом бывшей прусской славы. Раненый принц, прикрывавший в арьергарде отход остатков разбитой армии, вскоре был взят в плен, а затем вместе с адъютантом доставлен в Берлин, где Клаузевицу довелось выслушивать пренебрежительные фразы Наполеона о том, что он всегда желал мира и не понимает, чего ради вообще Пруссия вступила в войну. Это произвело на молодого патриота неизгладимое впечатление, заставив определиться со своим отношением и к самому завоевателю, и к любым политическим фразам.

Проведя чуть менее года в плену во Франции, где он, крайне болезненно пережив условия Тильзитского мира, продолжил начатые ранее попытки анализа недавних военных кампаний, Клаузевиц вернулся в Берлин, где вскоре вошел в штаб Шарнхорста. После унизительного для Пруссии мирного договора, продиктованного Наполеоном даже не Фридриху Вильгельму III (1797–1840), а его жене, масштабное и принципиальное преобразование вооруженных сил было поручено генералу Шарнхорсту. Его действия наряду с реформами Штейна и Гарденберга подготовили будущее возрождение Пруссии как великой державы. Клаузевиц принял в военных реформах самое активное участие, а Шарнхорст все чаще поручал ему подготовку аналитических записок относительно текущей военно-политической обстановки. Другом Клаузевица стал и еще один выдающийся прусский офицер и создатель армии нового поколения, преемник Шарнхорста на посту главы прусского Генштаба саксонец А. фон Гнейзенау. С 1810 г. майор фон Клаузевиц все более посвящал себя преподаванию тактики и подготовке офицеров Генштаба, став наставником в том числе и для прусских принцев, среди которых был будущий первый кайзер Германской империи Вильгельм I.

В преддверии войны с Россией Клаузевиц, как и многие другие офицеры, просто не смог оставаться на службе в союзной Наполеону армии. Годами они готовили будущий реванш, искали союзников, в знак протеста подавали в отставку или отправлялись на свой страх и риск с предложениями союза в Великобританию, Австрию и Россию. Не дождавшись от малодушного короля Фридриха Вильгельма III согласия на начало маловероятного тогда восстания Пруссии против французской гегемонии, к которому он призывал в своей очередной аналитической записке, Клаузевиц в 1812 г. перешел на русскую службу. Именно здесь судьба преподала ему еще один важнейший для его последующих теоретических штудий урок: он оказался в подчинении у своего соотечественника Карла Пфуля, сделанного Толстым символом оторванной от реальности механистической и линейной военной науки, отставшей от своего века. Лев Николаевич был не вполне справедлив, в размышлениях Пфуля о грядущей кампании против Наполеона было рациональное зерно, однако в чистом виде его построения было воплотить невозможно, а потому план пруссака был отвергнут, а Пфуль вскоре покинул командование действующей армии. Клаузевиц, и сам внесший вклад в дискуссию об авторстве плана стратегического отступления русской армии, ошибочно порой приписывавшегося именно Пфулю, навсегда сделал вывод об опасности увлечения примерами из прошлого, о необходимости быстро и понятно доводить свою мысль до подчиненных и коллег, о важности соотнесения реальности с принципами, на чьи бы авторитеты они ни опирались. После прекратившейся с отъездом Пфуля кабинетной работы Клаузевиц смог наконец вновь проявить себя на поле боя. Вскоре он уже сражался под Витебском, а затем были Смоленск, Бородино, где он участвовал во фланговом рейде русской кавалерии, оборона Риги, против которой действовал прусский вспомогательный корпус. Прусский офицер не мог командовать русскими солдатами, не знал языка, но, как и подобает дворянину, исполнял свой долг перед монархом, который взял его на службу, как мог – личным примером, с саблей в руках.

В войска под общим руководством маркиза Паулуччи, губернатора остзейских провинций, действовавшие на рижском направлении, он попросился отнюдь не случайно, по-видимому планируя на месте содействовать будущему крушению наполеоновского альянса из сателлитов Франции. Клаузевиц идеально подходил