Киты, к примеру, не умеют различать цвета, не видят синий цвет, хотя именно он играет столь важную роль в окружающем их мире. С эволюционной точки зрения здесь может быть только одна оценка: неудовлетворительно. Тем не менее китам удается выживать. И не в последнюю очередь благодаря тому, что они развивали другие свои качества, которыми могут компенсировать неумение различать цвета. Так, недавно ученые выяснили, что косатки могут имитировать пение морских львов, которые, услышав его, прямиком направляются в лапы своих врагов. Ну, не в лапы, но… Вот это действительно творческий подход, а кто от природы креативен, может справиться с любой неординарной ситуацией.

Но не всегда именно творческие силы необходимы, чтобы выжить. Иногда достаточно того, чтобы никто не понимал, что есть какие-то недостатки.

На маленьком островке неподалеку от Австралии много поколений жил вид крапивника, который не умел летать. Никто не знает, почему это птица разучилась летать. Это никогда не создавало для нее каких-то особых преимуществ, но и не являлось недостатком, ибо у птицы не было врагов, захотевших бы извлечь из этого пользу. Как-то на острове поселился фермер, который привез с собой кота. Внезапно он появился, тот враг, который мог воспользоваться недостатком! Одну за другой складывал он пойманных пичуг на крыльцо дома. Когда хозяин, наконец, обратил внимание на необычные трофеи своего упитанного питомца, было уже слишком поздно. Этот вид крапивника не успел опомниться — и погиб.

Ясно одно: не появись человек, птицы были бы живы до сих пор. И это отнюдь не единственное вмешательство человека в окружающий его мир, ставшее причиной исчезновения с лица земли целого вида животных. С другой стороны, последними словами крапивника могли бы быть: «Черт, продул!» Раз он позволил себе такую роскошь, как неумение летать, он, без сомнения, подверг себя большому риску. Иногда такие забавы эволюции заканчиваются хорошо, а иногда не очень. В этой книге речь пойдет и о том и о другом.

Наша собака — несомненное свидетельство того, что эволюция сделала шаг в правильном направлении. Ее родина — греческий остров Лесбос, на котором за последние годы был создан самый настоящий естественный паноптикум новых видов собак. Порода нашей собаки по кличке «Пелле» — это что-то среднее между салюки{1}, терьером и пушистым хомяком. Кроме того, при возникновении опасности выгибает спину горбом, как кошка. Ей на роду написано быть «щенком» — это передалось ей по наследству от ее предков, чтобы приспособиться к жизни в мире человека.

Так, она ест — что очень необычно для собаки — отнюдь не все, что ей дают. Как будто знает, что цивилизация двуногих существ оставляет поистине неисчислимое количество мусора и остатков еды и всегда можно рассчитывать на множество изысканных деликатесов. Кроме того, лапы Пелле сгибаются и разгибаются почти как у человека, и ими вполне можно что-нибудь ухватить, она понимает нашу мимику и жестикуляцию, хотя мы не обучали ее этому. Кроме того, она может становиться абсолютно невидимой. «Быть незаметной» — ее девиз. Наверное, животным на враждебном для собак острове Лесбос необходимо было развивать в себе эту черту, чтобы суметь выжить.

Это эволюционные преимущества данной породы. Перейдем теперь к эволюционным недостаткам. В отличие от других собак Пелле страдает исключительным отсутствием способности ориентироваться. Если во время утренней пробежки она потеряет свою хозяйку, то не сможет самостоятельно найти путь домой и будет беспомощно блуждать по улицам.

С другой стороны, зачем на таком маленьком острове, как Лесбос, она должна была развить в себе умение ориентироваться? Еще менее понятно ее сексуальное поведение. Снова и снова самец этой породы с волнением будет обнюхивать след находящейся в состоянии течки суки, невзирая на то, что находится непосредственно рядом с ней. Это выглядит приблизительно так, как если бы мужчина выяснял в справочном бюро номер телефона женщины, пригласившей его на свидание и ожидающей в соседней комнате. Так механизм размножения функционировать не может! Несмотря на это, Пелле и ее собратья с острова Лесбос отнюдь не находятся под угрозой вымирания.

И это только один из множества примеров странностей эволюции.

Представьте себе: у вас есть дом на берегу реки, и вдруг река выходит из берегов. Что вы будете делать? Наверное, попробуете устроить что-нибудь вроде дамбы из мешков с песком. Перенесете в безопасное место свое имущество, хотя бы на этаж выше. И в крайнем случае, если не удастся справиться с напором воды, оставите свой дом и переедете в другое место.

Но позовете ли вы всех своих друзей, коллег и родственников на помощь, предложив им выпить всю воду, чтобы затем вместе с ними опорожнить переполненные животы слева от входной двери? Нет, этого вы, пожалуй, делать не будете. И вы вряд ли можете себе представить, что кто-то будет делать что-то в этом роде. Но вот во влажных тропических лесах Малайзии живет род муравьев Cataulacus muticus. Живет исключительно в полых стеблях бамбука. Загвоздка в том, что бамбук растет и умирает по берегам рек, которые часто разливаются, затопляя все вокруг. Жилищам муравьев все время угрожают наводнения. Другие виды муравьев реагируют на такие угрозы, просто меняя место своего жительства. Или они строят плоты, устраивают «дренажные системы» или баррикадируют входы и выходы в муравейник по примеру техники «мешков с песком». Однако, по-видимому, все это не устраивает Cataulacus muticus.

Биологи университета Франкфурта хотели точно знать, что делают представители этого вида муравьев, когда потоки воды устремляются в их жилье. Для этого в своей лаборатории они поселили три колонии муравьев, затопив их, но сознательно поддерживая низкий уровень воды, чтобы не подвергать риску жизнь насекомых. Первая реакция муравьев — защитить вход… с помощью своих широких, плоских голов. Однако стратегия оказалась тщетной, и спустя непродолжительное время они начали использовать другую технику: опускали головы в воду — и пили, пили и пили… Пятнадцать минут спустя из бамбукового жилища, шатаясь, показались первые шестиногие запойные пьяницы, чтобы в нескольких сантиметрах от входа избавиться от своего мокрого груза. (Или иначе выражаясь, они мочились непосредственно рядом со входной дверью.) Капельки мочи имели средний объем 0,66 микролитра. Это относительно немного, а точнее, всего 0,8 миллиметра в диаметре — едва заметно для наших глаз. Однако, к счастью, в сообществе муравейника Cataulacus живут до двух тысяч муравьев, так что ученые в конце концов с облегчением могли констатировать: «Через три дня они полностью осушили свое жилище».