разрешает с чужими тетями уходить. Она будет ругаться.

– Так я же помочь хочу.

– Меня и так наругают за то, что я опять потерялся… – На этих словах Рома выглядел уже совсем-совсем грустно и бубнил себе под нос. – Я все время теряюсь, и мама все время меня ругает.

– Это потому, что она тебя любит и за тебя волнуется. Я точно знаю.

– Нет. Она говорит, что я обуза. Дима сказал, что, если я еще раз потеряюсь, они меня больше с собой брать не будут.

Катя присела на корточки напротив Ромы и поставила пакеты с продуктами рядом с собой на пол.

– Эй-й… – тихо и ласково начала она, заглядывая мальчику в глаза. – Ты только не плачь.

– Мальчики не плакают! – ответил Рома и задрал вверх голову.

– Вот и хорошо… А кто такой Дима?

– Мамин друг.

– Вы с ним вместе сюда приехали?

– Да…

– Слушай, давай так. Я тебе обещаю, что мама на тебя ругаться не будет. Я с ней поговорю, хорошо? Но только поговорить я с ней смогу, когда мы ее найдем. А чтоб быстрее ее найти, нужно сейчас сходить вон туда. И тебе надо пойти со мной. Не могу же я тебя тут одного оставить…

– Обещаешь? – спросил Рома и посмотрел на Катю большими-большими глазами.

– Обещаю! – Она похлопала руками по своим коленям и встала. – Ну все, пошли.

Пока Катя переводила слова на доске информации, Рома прилип к витрине соседнего магазина игрушек. Он стоял напротив маленького плюшевого медведя.

– Похоже, стойки никакой тут нет, – заключила Катя вслух, подойдя к Роме. – Предлагаю пойти к выходу и подождать там. Они же рано или поздно выйдут отсюда.

Рома ее не слушал. Он смотрел на медведя и летал в облаках.

– Красивый? – спросила Катя.

– Ага. Как у бабушки дома.

– Хочешь, купим его тебе?

Рома снова посмотрел на нее как на дуру.

– Будет новогодний подарок. Семью нормальную я тебе подарить не могу, так пусть хоть медведь будет.

Не дожидаясь ответа мальчика, Катя зашла в магазин и вышла оттуда уже с мишкой.

– Тебе повезло, – сказала она, вручив игрушку Роме. – Один из последних.

Он взял медведя с осторожностью и обнял его, а в глазах в это время читалось, что он ждет какой-то подвох.

– Пошли к выходу. Посидим там, подождем.

За то время, что они спускались по эскалатору и шли по коридорам, Катя разговаривала сама с собой, чтоб снять напряжение.

– Как хорошо было бы, если б все подарки можно было взять и купить, да? У меня вот такая же, как у тебя, проблема. Я хочу то, чего не купишь ни за какие деньги.

– А что ты хочешь? – неожиданно спросил Рома.

– Ох… Ребенка. Ты, наверно, еще не знаешь, откуда берутся дети…

Он отрицательно покачал головой.

– Вот и хорошо. Тебе пока этого знать не надо. Просто это все не просто…

Они дошли до большой карусельной двери, за которой светило солнце и шумела улица. Возле двери по обе стороны стояли лавочки. На некоторых сидели люди. Катя поставила пакеты с продуктами и села на пустую деревянную, с которой облезала краска, рядом с мусоркой.

– А муж вот мой тоже хочет того, чего нельзя купить. Снега, представляешь? Кстати, он меня там, наверно, потерял.

Она достала телефон и написала Артуру, что задерживается в магазине. На что тот ответил: “Хорошо. А мне полегчало, пойду прогуляюсь пока. Дома духота еще сильнее, чем на улице”.

– Снег можно сделать… – устроившись рядом с пакетами, сказал Рома. – Мы в садике делали.

– Это как? – спросила Катя и отложила телефон.

– Вырезать из бумаги снежинки.

– То-о-очно! Ты гений!

– Вон там можно купить бумагу. – Мальчик показал пальцем на канцелярский магазин рядом с эскалатором.

Через какие-то пять минут Катя уже вырезала снежинки из купленной бумаги купленными ножницами. Даже захватила скотч, чтоб потом эти снежинки по дому развесить. Рома же просто рвал бумагу тонкими полосками и комкал ее, чтоб получились такие “снежные лохмотья”, напоминающие конфетти. За рукоделием они провели еще несколько минут. Рома даже немного повеселел. Но потом из глубины коридора послышался женский крик.

– Рома! Вот ты где! Ты почему опять…

Маленькая брюнетка в длинной синей юбке и с лицом, очевидно, ставшим жертвой пластической хирургии, быстро шла к лавочке возле двери, а за ней едва поспевал высокий мужчина – тот самый Дима, мамин друг.

– Здравствуйте, – прервала ее на полуслове Катя. – А мы вас обыскались. Он вас ждал у продуктового, но вас долго не было, и мы решили, что лучше встретиться будет тут.

Мама мальчика подошла ближе и, проигнорировав Катины слова, обратилась к сыну.

– Это что у тебя в руках?

– Подарок от меня на Новый год. Можно Вас на минутку? – настойчиво продолжила Катя.

Они отошли на несколько шагов, оставив Рому с Димой возле скамейки.

– Вы только на него не злитесь, это я его сюда притащила. У Вашего ребенка серьезные проблемы, – продолжала она, пытаясь быть убедительной. – Он считает, что Вы его не любите. И очень скучает по отцу. Это, конечно, не мое дело, но я просто не могла Вам не сказать.

– Вы правы, не Ваше, – ответила маленькая брюнетка. – Спасибо за помощь.

Она направилась к скамейке.

– Рома, что надо сказать тете?

– Спасибо, Катя, – пробормотал тот и уставился на свою игрушку.

– И тебе спасибо, – присев на корточки рядом с мальчиком, ответила она и подмигнула.

Семья скрылась за дверями торгового центра, а Катя собрала нарезанные снежинки, взяла свои пакеты и поспешила домой.

По дороге она все думала о том, как несправедлив этот мир. Почему дети рождаются у таких ужасных людей как та брюнетка, в таких неполных и несчастливых семьях… А им с мужем, тем, кто очень-очень хочет малыша, тем, кто готов о нем заботиться и делать его жизнь максимально счастливой, бог ребенка не дает? Была бы ее воля, она бы этого Рому прямо там в торговом центре усыновила. И от того, какими несчастными бывают дети ей стало очень грустно.

Зашла в квартиру Катя осторожно, пряча пакеты за спиной. На ее счастье, мужа дома еще не было. Тогда она со скоростью молнии начала развешивать по всей квартире снежинки, цепляя на скотч, путаясь в нем и периодически ругаясь на свою криворукость. Успела. Успела даже так, что к моменту прихода Артура накромсала “Оливье”. И, когда в двери скрипнул ключ, подбежала ко входу с лохмотьями бумаги и подкинула их вверх над Артуром.

– С Новым годом!

– О боже! – испугался Артур.

– Ты хотел снег. Я