Сейчас он ехал в телеге с сеном — без возницы, в компании пятисот своих сородичей. Пестрое сборище помоечных, гостиничных, водяных и портовых крыс составляло могучую армию Клуни, трепещущую перед ним и покорную ему. Рядом с ним сидел Краснозуб, его заместитель, и держал в лапах боевой штандарт Клуни — шест с черепом хорька. Клуни сам убил хорька! Он не боялся никого на свете.

Напуганная крысиным запахом, лошадь мчалась без остановки, но Клуни мало заботило, куда приведет дорога. Они галопом пронеслись мимо врытого у дороги столба с надписью: «Аббатство Рэдволл, 15 миль».

Внизу, под Большим залом Рэдволла, в другом большом зале, который мыши называли Пещерным, ярко сияли свечи. В аббатстве готовились к празднику.

Матиас и брат Альф поймали крупного хариуса. Они боролись с рыбой почти два часа, пока наконец не вывели ее на мелководье и не вытащили на берег. В ней было почти два фунта, и пришлось звать на помощь барсучиху Констанцию, чтобы она помогла дотащить такую громадину до кухни.

Брат Альф и Матиас гордо стояли возле хариуса, пока наконец монах Гуго не обратил на них свое внимание. Отирая пот со лба одуванчиком, который держал хвостом, он вперевалку подошел к рыбине и придирчиво осмотрел ее:

— Та-ак, прекрасная блестящая чешуя, глаза ясные, совсем свежая! Отлично!

Толстяк Гуго улыбнулся во весь рот — так, что все его лицо покрылось ямочками и складками. Он благодарно потряс лапу Альфа и от души похлопал Матиаса по спине, при этом псе время причмокивал губами и покрикивал на своих помощников:

— Нацедите белое крыжовенное вино! Несите розмарин, тимьян! Давайте буковые орешки и мед! И живее, живее! Пошевеливайтесь, друзья, пошевеливайтесь!

Яростно размахивая поварешкой, он провозгласил:

— Я, Гуго, приготовлю хариуса а-ля Рэдволл, который будет таять у мышей во рту. Несите сливки! Побольше свежих сливок! И не забудьте мяту!

Брат Альф и Матиас не стали дослушивать вдохновенный монолог Гуго и отправились приводить себя в порядок.

Потолочные балки Пещерного зала гудели от возбужденных голосов и смеха собравшихся: ежей, кротов, белок и прочих зверей, а также всевозможных мышей — лесных и полевых, и садовых сонь; явилось даже семейство Черчмаус — бедных церковных мышей. Радушные хозяева суетились вокруг гостей, стараясь никого не оставить без внимания.

— Добро пожаловать, мистер Черчмаус! Пусть ваши детки присядут здесь, я сейчас принесу им малинового морса.

— О, мистер Половнике! Рады вас видеть! Как ваша спина? Лучше? Прекрасно! Капельку бренди из персиков и бузины?

Аббат Мортимер, сидя в резном ивовом кресло, принимал подарки от гостей, благодарил их и. покачивая головой, удивлялся — сколько ж гостей! И приходят псе новые и новые!

Он подозвал монаха Гуго и что-то скачал ему вполголоса. До Матиаса донеслись только обрывки разговора.

— Не волнуйтесь, отец настоятель, запасов хватит на всех и на год вперед. Есть и орехи, и сахарные каштаны, и желуди, и прочие деликатесы. Десятки сыров, прекрасное вино, холодный морс, овощи и фрукты, пирожное из пыльцы…

— Хорошо, хорошо, спасибо, Гуго. Да, надо не забыть поблагодарить Альфа и юного Матиаса за эту чудесную рыбу. Вот это рыболовы! Хватит па неделю всей обители! Молодцы, превосходный хариус!

Матиас залился краской до кончика хвоста.

— Выдры, выдры!

Громкие радостные крики встретили появившихся в зале трех выдр-акробатов в шутовских нарядах. Они кувыркались, балансировали, вертелись волчком, прыгали через уставленные яствами столы, никого и ничего не задевая, и наконец под аплодисменты гостей повисли на плети вьюнка, спускавшейся с потолочной балки

Потом еж Амброзии Пика удивил собравшихся фокусами. Из уха белки появлялись яйца, хвост мышонка вставал торчком и извивался наподобие змеи. На глазах маленьких мышей-зерновок ракушка, которую держал еж, растворилась в воздухе. Мыши запищали: «Он спрятал ее в иголках!».

В иголках? Амброзии сделал несколько магических пассов и вытащил ракушку прямо изо рта остолбеневшего мышонка. Вот это волшебство!

Меж тем колокол Джозефа на колокольне аббатства пробил восемь, и в зале наступила тишина. Почтительно склонив головы, гости замерли, стоя за своими креслами. Аббат Мортимер поднялся и медленно развел лапы, словно обнимая всех собравшихся, чтобы благословить трапезу:

Мех и коготь, зуб и ус.

Здесь у нас получат кус.

Много запасли мы на год

Листьев, корешков и ягод

И для праздничной еды

Взяли рыбу из воды.

За этим последовало громкое благодарное «аминь».

Раздался стук кресел и скрип скамей — все рассаживались по своим местам. Матиас оказался рядом с двойняшками Тимом и Тесс, а с другой стороны сидела полевая мышка Василика. Это была скромная юная мышка, но очень-очень красивая. Таких длинных ресниц и блестящих глаз, такой мягкой шерстки и белых зубов Матиас не видел ни у кого!

Взяв себе сельдерея, Матиас застенчиво отвернулся к двойняшкам, якобы проверяя, все ли у них в порядке…

Гуго превзошел самого себя. На столе появлялись все новые и новые яства. Нежные раки со сливками, украшенные розовыми лепестками, ячмень в желудевом пюре, яблочные и морковные пастилки, маринованные капустные кочерыжки в брюквенном соусе с мускатным орехом. Под хор восторженных возгласов шесть мышей вкатили в зал огромный стол. Хариус! Облака ароматного пара заполнили Пещерный зал: рыба была запечена на славу. И тут в дверях появился сам Гуго, важно переваливаясь с боку на бок. Хвостом он сорвал с головы белый колпак и напыщенно провозгласил:

— Отец настоятель, досточтимые гости и собратья по Ордену! Я, гм, хотел бы представить мое, так сказать, главное блюдо…

— Эй, Гуго, не тяни!

Под приглушенные смешки Гуго обвел собрание ледяным взглядом, безуспешно пытаясь выявить наглеца, и наконец, надувшись еще больше, громко выкрикнул:

— Хариус а-ля Рэдволл!

Раздались дружные, но нетерпеливые аплодисменты, а Гуго тем временем разрезал рыбу и положил первый дымящийся кусок на тарелку. С приличествующим случаю поклоном он поставил тарелку перед аббатом, и тот вежливо его поблагодарил.

Теперь глаза всех присутствующих устремились на аббата Мортимера. Он взял вилку, подцепил кусок рыбы и неторопливо отправил его в рот. Сосредоточенно жуя, он поднял голову и закрыл глаза, его усы вздрагивали, челюсти мерно двигались, а хвостом он держал салфетку, которой аккуратно промокал губы. Наконец аббат открыл глаза. Он сиял, словно солнышко ясным летним утром.

— Восхитительно и на редкость изысканно! Гуго, ты поистине лучший в мире повар! Пожалуйста, представь свой шедевр гостям!

Дальнейшие его слова потонули в радостных возгласах.