— Замечательно, — вполне серьезно сказал китаец и вдохновенно уставился на восток, откуда быстро наползал бесформенными клубами туман.

Несколько минут они молчали. В конце концов, несмотря на деловую подоплеку встречи, рыбалка есть рыбалка.

Три недели спустя в газете «Пекин глобал ньюс» появилась следующая статья:

…Могучий самец орангутанга схватил девушку с азиатскими чертами лица и в мгновение ока взобрался с ней высоко на платановое дерево, а потом и вовсе скрылся в чаще джунглей. Сперва он долго никуда ее от себя не отпускал, но ведь с другой стороны — и не обижал. Кормил фруктами. Спустя некоторое время она родила на свет ребенка, который оказался наполовину обезьяной, а наполовину человеком. Получилось так, что они прожили вместе некоторое время. Но наступил тот долгожданный день, когда ей все-таки удалось бежать, ее похититель крепко спал в это время в своем гнезде. Она бежала по тропинке сквозь чащобу, прижимая к себе свое дитя. Однако орангутанг проснулся и кинулся ее догонять, легко перемахивая с одного дерева на другое. Он стремительно сокращал расстояние. Но девушка, достигнув берега реки, бросилась к рыбачьей лодке, которая как раз, на ее счастье, собиралась отчаливать. Рыбак уже готов был принять ее…

Тут Юрий Петрович оторвал голову от подушки в холодном поту. Волосы на лбу слиплись. Привидится же такое… И все ведь теперь, сна — ни в одном глазу.

Он посмотрел на светящийся в полумраке циферблат будильника. Половина шестого утра. Вроде полчаса еще имелось, чтобы подремать, но по многолетнему опыту Гордеев знал, что в таких ситуациях утренней бессонницы чем раньше встанешь, тем бодрее будешь. Он включил свет и побрел в ванную. Сперва — теплый душ. Затем более прохладный. Холодный. Обжигающе холодный.

— А-а-а!!! — Не стесняясь собственных воплей, Гордеев выскочил из душа и, обмотавшись изумрудным махровым халатом, ринулся на кухню за порцией свежего кофе. Изрядной порцией, ох и изрядной! А как же иначе? Сегодня ему предстоял большой день, и мозги нужно было прочистить хорошенько и заранее. Рудник никаких мелких просчетов не простит. Не тот, знаете ли, уровень. Кофе был выпит сперва растворимый, а потом уже — на чуть прояснившуюся голову — свежесваренный «Президент», недавний презент Дениса Грязнова. Тут Гордееву пришло в голову, что свежесваренный президент — в этом что-то есть, и он от души рассмеялся. Надо не забыть сказать Денису.

Потом уже были: омлет с сыром и ветчиной и ананасовый сок. И еще — пятнадцатиминутная беседа по телефону с Турецким. Хорошо, что Гордеев вообще догадался ему позвонить, и хорошо, что догадался, по какому именно из трёх мобильных загадочного Александра Борисовича можно было изловить в столь раннее время: один телефон у Турецкого был для жены, другой — для простых смертных, включая начальство, третий — для немногочисленных друзей, в число которых имел счастье попасть адвокат юрконсультации № 10 Юрий Петрович Гордеев.

Дело в том, что через некоторое время им предстояло встретиться, причем, так сказать, по разные стороны баррикад, и старые приятели были не против обсудить правила игры. Ситуация, как всегда, выглядела донельзя запутанной. Миллиардер Клеонский, интересы которого представлял Рудник, находился с государством в весьма противоречивых отношениях. То он был гоним, отсиживался в Лондоне и считался чуть ли не политическим диссидентом, то, напротив, возвращался с триумфом и входил в состав кабинета министров, чтобы через месяц-другой с треском покинуть «эту клоаку», по его же собственному выражению.

По большому счету, Гордеев с Турецким сходились в том, что Клеонский — человек и бизнесмен был весьма незаурядный, а вот политик из него каждый раз выходил никудышный. Но он все не унимался: то вступал в очередную свежеиспеченную партию, то занимал какой-нибудь государственный пост[1]. Турецкому-то как раз по долгу службы приходилось общаться с миллиардером неоднократно, но лучше других из близких знакомых Гордеева с ним был знаком директор ЧОП «Глория» Денис Грязнов. Гордеев, впрочем, с Денисом связываться по этому поводу не стал, это могло обождать: все-таки сейчас его непосредственным клиентом был не сам Клеонский, а его юрист — Гарри Рудник. Да-да, Гарри Яковлевич Рудник. Что уж тут можно было сказать, Гарри Рудник — это была легенда московской адвокатуры, знаменитый еще с 60-х годов юрист, с вечной бородкой клинышком, который, как говорили московские острословы, «плевако на всех хотел».

Гордеев тоже был не первый день в адвокатуре, и среди его клиентов побывали многие сильные мира сего, однако до сегодняшнего дня он все же пребывал на несколько ином уровне, да и не стоило забывать, что адвокатом Юрий Петрович стал уже после работы в Генеральной прокуратуре. Так уж сложилась жизнь. А вот Гарри Яковлевичу она сразу же указующим перстом прочертила необходимое направление усилий, и никакой тайны с младых ногтей для потомственного адвоката в том, чем он станет заниматься, конечно же не существовало. Биография его, впрочем, и так достаточно известна, чтобы останавливаться на ней подробно, достаточно взять любой справочник новейших времен. Но и по сей день Гордеев помнил первую лекцию Рудника, на которой ему довелось побывать.

«…Я не стану учить вас азбучным истинам, — сказал Гарри Яковлевич, — для того и без меня учителей хватает. Я хочу, чтобы ваша профессиональная деятельность была подчинена единственно защите интересов того вашего клиента, которого вы защищаете в настоящий момент, и чтобы ничего больше не было в вашей голове в это самое время. И тогда волей-неволей вы станете служить двум великим целям: свободе мысли и свободе личности. С тех пор как мы живем в относительно демократическом государстве, в отношении обеих этих целей достигнуто многое, но многое и утрачено! Новые опасности, несколько иные по форме, чем прежде, угрожают и той и другой свободе и, несмотря на то, что на их защиту может стать энергичное и бдительное общественное мнение, через сотню лет и той и другой может быть гораздо меньше, чем сейчас. Цель моей лекции — обратить внимание на новые опасности и рассмотреть способ бы, как избежать их. Позвольте начать с попытки разъяснить значение выражения «свободная мысль профессионального адвоката». Все мы в той или иной степени верящие люди, кто-то верит, что Бог есть, кто-то — что нет, кто-то может быть агностик — допускает ограниченную роль науки в познании мироздания. Так вот, если взять религиозный аспект, выражение «свободная мысль» имеет два смысла. В своем самом узком смысле это выражение подразумевает мышление, не принимающее традиционных догм. В этом смысле человек — «вольнодумец», если он, допустим, не христианин, не мусульманин, не буддист, не сионист и не член любой другой конфессии, исповедующий какую-либо унаследованную религию. В христианских странах, в такой, как наша, человека в прежние времена уже решительно называли «вольнодумцем», если про него нельзя было сказать решительно, что он верит в Бога, хотя этого, например, недостаточно, чтобы считать человека «вольнодумцем» в буддистской стране. Также вот вам предстоит в какой-то момент определиться с выбором вольнодумства в отношении своего клиента: сможете ли вы априори верить в его невиновность или нет. Но с того момента, как выбор вами, профессиональным адвокатом, юристом, стряпчим, ушлым делягой — называйте как хотите, будет сделан, в свою полную силу немедленно вступит Ее Величество Презумпция Невиновности. И что там на самом деле у вас в голове — уже никого не касается. И вы становитесь цепным псом на службе интересов клиента, вы будете отстаивать его права и интересы и ни в коем случае не станете доказывать, что он невиновен. Это уже будет дело прокурора — доказать обратное…»