Телефон на журнальном столике пиликнул. Я поспешила к нему. Входящее сообщение. От мамы.

«Прилетела?»

«Да. Все хорошо!»

На этом все. Очередная обида всколыхнулась в душе. Иногда тяжело быть хорошей дочерью, сестрой и всегда-всегда поступать правильно. Из родного города сбежала, приняв, казалось бы, единственное правильное решение. Никому и ничего не объясняя, разве что близким друзьям и баб Маше. В моей семье в этих самых объяснениях никто не нуждался. Напротив, вздохнули с облегчением. Эта была та ситуация, которую вдруг стало непринято затрагивать в моей семье. Самым близким людям оказалось проще отмахнуться от моей обиды, боли и просто жить счастливо. Предпочли жить дальше, не оборачиваясь на прошлое, предложив мне сделать тоже самое.

Как?

Когда родная сестра увела у тебя любимого мужчину. Когда твои родители предпочли закрыть на все глаза и заняться свадебными хлопотами, попросив тебя радоваться счастью сестры и ее будущего мужа. Ведь Димка, по их мнению, со мной таким не был. Счастье, уют, любовь — все это он обрел только с Викой. Я же все о карьере мечтала. О ней, родной, только думала. Вместо того, чтобы борщи варить своему мужчине. Именно так говорила мама, когда в очередной раз то ли оправдывала сестру и ее жениха, то ли меня обвиняла. Скорее последнее. Ведь никто не знал, что, не смотря, на хорошую работу, зарплату, каждый вечер я оставалась одна и выла в одиночестве от боли, невольно оживляя в памяти мои отношения с Димкой. Дмитрий Горин моя большая любовь. Учились в параллельных группах юрфака в академии и только после его окончания он начал ухлестывать за мной. Да еще, с каким напором. Красиво ухаживал. Вцепился в меня мертвой хваткой. Я была на седьмом небе от счастья. К сожалению, тогда я еще не знала, что за счастливые отношения с Димой придется платить особым эквивалентом — семьей.

К тому времени с Димой мы прожили больше двух лет в одной квартире. В одной постели. И тут нежданно-негаданно сестренка вернулась в родной город из Питера. Вернулась работать в родные пенаты. Во всяком случае, так она сказала нам. Как выяснилось потом, сестренка решила бросить врачебную практику.

— Не хочу больше работать в медицине. Хочу свой салон красоты. Дай денег, — заявила она папе.

Вика, Викуська, Викуличка. Кровиночка. Старшая. У нас разница была в два года. Мы почти никогда не ссорились. Лишь иногда, когда не сходились во мнениях, стремлениях и желаниях. Она, например, была против, чтобы я поступала в юридическую академию. Как ни странно, но родители ее поддержали. Видели они меня больше врачом и желательно детским. Хотели, чтобы я лечила своих деток и Викиных. Я взбрыкнула. Молча, подала документы на юридический, поступила и окончила с красным дипломом. Конечно, они смирились, но покричали мы друг на друга знатно. Покричали и помирились, как нормальные люди. Ведь у каждого есть свое мнение на определенные вещи. Во всяком случае, у нас были нормальные человеческие отношения, в том числе и с сестрой. Может не настолько доверительные, как бывает у многих, но мы были сестрами. У нас был свой «сестринский» день, который мы проводили только вдвоем. Его кстати придумала я. Гуляли, ходили в кино, катались на каруселях, поедали мороженное, устраивали шопинг. И уж точно никогда ничего не делили и родители нас не делили. В равной степени отдавали всю свою любовь, заботу обеим.

Как же я ошибалась и заблуждалась, особенно в последнем.

Димка, в редкие приезды Вики, ее в упор не замечал, а может мне только так казалось. У них были больше приятельские отношения. Как так получилось, что Дима в омут с головой бросился? Я не знаю. Если честно, я не выясняла это. Наверное, в этом не было ничего удивительного. Моя сестра была красавицей. Голубые глазки. Белокурые длинные волосы. Модно, порой чересчур, одета. Короткие платья и юбочки — благо фигура позволяла, и все эти женские штучки. Зажигалка. Она всегда любила веселиться и получать все и сразу от жизни. Викуша из обычного дня могла сделать праздник. И что уж греха таить этот праздник родители оплачивали с лихвой.

Не то, что я! В деловом костюме, с портфелем в руках. Ведь адвокатов тоже встречают по одежке. Ничего кричащего. Все в пределах делового дресс-кода. Сестра говорила: скучно. Мама: — хотелось бы чего-нибудь нарядненького. Меня все устраивало. По-деловому и элегантно и только на работе. Правда, всегда с макияжем. Я не позволяла себе явиться на работу не накрашенной. В повседневной жизни я была самой обычной девушкой, любящей и платья, и юбки, и шорты. Посвящала все свободное время любимому человеку, друзьям, семье. К сожалению, это было не так часто, по большей части только в выходные. К 28 годам, знаете, и работать нужно и зарабатывать. Иногда приходилось жертвовать и личным временем. Хотелось финансовой независимости от родителей. Мы планировали свадьбу, что называется на «свои» и расширение жилплощади. К тому же я привыкла добиваться всего сама. В общем-то, жила я и не тужила: семья, любимый мужчина рядом, планы и мечты, даже большую часть маминых блюд освоила, чтобы вкусно кормить своего мужчину, а теперь …А теперь вот не моя свадьба.

Однажды вернувшись из командировки — дело было сложное и судебный процесс изматывающий, обнаружила в своей квартире и на своей постели Диму и Вику. Они естественно там не книжки читали. Любовным утехам предавались. Все внутри замерло, окаменело, заледенело. Не знаю как описать свое состояние. Ноги будто приклеились к полу. Смотрела и смотрела на сестру, будто хотела убедиться, что там в моей постели, прикрывшись одеялом, именно она. Моя Вика. Потом кричала на него и на нее, а он ушел вместе с ней. Собрал вещи и ушел. Сказал, что влюбился и жить без нее не может.

— Аленчик, прости! Я не мог ничего с собой поделать. Давно надо было сказать. Еще в прошлый Викин приезд. Она приехала и условие поставила. Я хотел поступить честно. Она идеальная. С ней я чувствую себя мужчиной. Желанным, любимым. Она меня боготворит.

— А я, значит, не боготворила? Не любила? Не желала? — выдавливала я каждое слово из себя. Сил больше кричать не было. Больно. Внутри дыра расползалась.

— Ты хорошая, светлая, добрая, справедливая, красивая, но ты не умеешь, как она. С ней я улетаю. С ней каждый день праздник. Занимаюсь с ней любовь и …

— Пошел вон из моей квартиры.

Ушел, хлопнув громко дверью. А я к маме в слезах, да с болью. Да только там Димка с Викой и благословление моих родителей для них.

— Я люблю его. Отпусти, слышишь! — еще, не дав переступить порог родительского дома, закричала Вики. — Димка мой. Я тебе его не отдам. Мы уже три месяца вместе.

Остановилась и шагу сделать не смогла, глядя, как мама сестру успокаивает. Убеждает, что мой Дима только ее и больше ни чей. На лице мамы не было и намека на беспокойство за меня, хоть какого-то сожаления. Она не металась между нами. Мама заняла сторону сестры. Она знала, с кем мне изменяет Дима. Знала и молчала. Еще один нож в спину. Тело отяжелело, колени ослабли. Мне казалось, что я рухну вот-вот на пол и завыть хотелось от бессилия. Папа сразу увел меня в свой кабинет, даже не позволив и рту раскрыться, сказал твердым и приказным тоном: