хозяев из императорского дома Габсбургов, отправил в Париж подарок королю Людовику XIII. Какие политические замыслы Валленштейна скрывались за этим подношением французскому монарху — неизвестно.

Альбрехт Валленштейн

Людовик XIII

Впоследствии ближайшее окружение Габсбургов мстительно припомнило полководцу столь опрометчивый шаг. Хотя надо сказать, что подарок Людовику XVIII был лишь каплей в море обвинений, выдвинутых против Валленштейна.

В ноябре 1632 года прославленный полководец проиграл сражение под Лютценом и, едва не попав в плен к шведам, отдал приказ своим войскам отступить в Чехию.

Вскоре тайком от своего императора Альбрехт Валленштейн стал проводить переговоры со шведами, добиваясь заключения с ними мира. Измена была раскрыта. Полководца арестовали, а все его состояние, в том числе и богатейшую коллекцию древностей, конфисковали.

Так собрание раритетов и произведений искусства Валленштейна оказалось во владении дома Габсбургов. Самого же полководца заколол кинжалом один из его офицеров в феврале 1634 года.

Согласно преданию, костяной идол входил в коллекцию старинных предметов и украшений, подаренных Альбрехтом Валленштейном Людовику XIII. Видимо, невзрачное изваяние из бивня мамонта не привлекло особого внимания французского короля. И подарок чешского полководца был отправлен в кладовую, где хранились не очень значимые дары монарху.

Случай за шахматной доской

Видимо, не зря поговаривали, что идол из мамонтового бивня обладает мистической силой. Во времена правления Людовика XIV это изваяние каким-то образом перекочевало из королевских кладовых на полку орехового шкафа юного короля. Там же хранилась коллекция шахмат и самого монарха, и его отца Людовика XIII.

До поры до времени языческий костяной истукан не привлекал к себе внимания монарха. Может, копил силы для совершения всевозможных каверз?.. Наконец, древнему идолу надоело пылиться и скучать без дела в ореховом шкафу. И он заявил о себе…

Всесильный министр Франции кардинал Джулио Мазарини научил Людовика XIV играть в шахматы, когда королю было всего шесть или семь лет. В дальнейшем они больше не встречались за клетчатой доской.

Но однажды, уже в двадцатитрехлетнем возрасте, король, после новой размолвки с кардиналом решил сменить гнев на милость и пригласил к себе Джулио Мазарини, чтобы уладить конфликт во время игры в шахматы. Случилось это в 1661 году.

Джулио Мазарини

Однако взаимопонимание между монархом и могущественным министром так и не установилось. Как только Джулио и Людовик уселись за шахматный столик, кардинал заметил, что вместо фигуры короля на его поле почему-то стоит костяной языческий идол.

Обычно сдержанный, Мазарини вдруг вспылил. Он схватил мерзкое изваяние, на которое доброму христианину и смотреть-то страшно, и запустил его в одного из лакеев. Наверное, кардинал посчитал, что именно этот человек расставлял шахматы на доске и допустил ошибку или злой умысел.

Слуга увернулся, и костяное изваяние, стукнувшись о стену, закатилось куда-то под ореховый шкаф. Доставать его оттуда не стали.

А Людовик приказал отыскать шахматного короля, чтобы начать игру. Затем он подал знак всем удалиться. Монарх и кардинал остались наедине.

Лакеи затворили за собой двери персикового кабинета и потому не слышали в подробностях, как разгоралась ссора между королем и могущественным министром. Из кабинета доносились лишь отдельные слова и фразы высоких особ.

Но слуги все времена любили подслушивать своих господ. Французский двор XVII века не был исключением, и в тот раз лакеи тоже дружно припали ушами к закрытой двери.

— Поймите наконец: государство — это я! А все остальные министры — пустое место! Они пешки на французском поле!.. — послышался из кабинета раздраженный голос Мазарини.

— Теперь государство — это я!.. — последовал тут же гневный крик Людовика XIV.

Пройдут годы, и французский король повторит свою историческую фразу уже в присутствии придворных и иностранных послов.

И все же что стало истинной причиной ссоры высоких особ тогда, в 1661 году, во время шахматной игры в персиковом кабинете? Об этом даже вездесущие любопытные дворцовые лакеи не смогли в точности дознаться.

Беседа монарха и кардинала на повышенных тонах длилась недолго. Вскоре раздосадованный Джулио Мазарини стремительно покинул кабинет короля. Через минуту-другую в таком же состоянии оттуда вышел Людовик XIV.

После ухода монарха и кардинала слуги кинулись в персиковый кабинет. Шахматные фигуры в беспорядке валялись на доске, на столике и на полу.

А на следующий день Джулио Мазарини серьезно занемог. Его внезапная болезнь вызвала у многих подозрение. Ведь кардиналу не было еще и шестидесяти, и на состояние здоровья он до сих пор не жаловался.

В Париже и в знатных домах и в лачугах заговорили об отравлении ядом, изготовленным не то вестфальскими, не то моравскими ведьмами. Об отравлении шептались даже в королевском дворце. А Людовик XIV делал вид, что опечален болезнью Мазарини.

Вскоре кардинал и первый министр Франции скончался.

А через день один из его лакеев обнаружил под подушкой Джулио Мазарини костяного языческого идола. Это было изваяние, подаренное Валленштейном королю Франции.

«Верни меня в темный мир»

Как же древнее изваяние перекочевало из персикового кабинета Людовика в чертоги Мазарини, а тем более попало под подушку первого министра?

Лакей кардинала так и не смог найти объяснения этому. Неизвестно почему, он прикарманил не представляющую ценности вещицу, найденную в постели покойного хозяина.

С той поры на бывшего слугу всесильного кардинала посыпались неприятности. Он остался без работы и постоянного жилья. Начал спиваться и ввязываться в скандальные истории. Даже в редкие часы протрезвления лакей частенько бормотал какую-то несуразицу, разговаривал с костяным идолом, жаловался окружающим, что языческое изваяние по ночам скалится в мерзкой улыбке и нашептывает непристойности.

Сходящего с ума лакея стали опасаться даже его верные собутыльники из постоялого двора «Сбитое копыто». Этот постоялый двор славился лишь тем, что двумя с половиной веками раньше здесь были заколоты стилетами бежавшие из Парижа последние кабошьены[1].

С самого утра бывший слуга кардинала появлялся в «Сбитом копыте», усаживался за стол, заказывал кувшин крепкого «Жерминальского нектара» и непременно доставал из кармана костяного идола.

Когда приносили вино, лакей почему-то поминал убитых в «Сбитом копыте» кабошьенов и начинал, ни к кому не обращаясь, свой долгий монолог. Он жаловался на судьбу, на предавших его собутыльников, на неотвязное кошмарное видение.

А чудилось лакею одно и то же: будто мрачная пещера втягивает его в себя и заставляет плутать по лабиринту, из которого нет выхода. Блуждание во мраке сопровождалось шепотом костяного идола: «Все равно не выберешься из подземного мира, если не подчинишься моей