писателей, еще не упомянутых в этом списке, то окажется, что нет на Земле такого уголка, где бы не побывал тот или иной из них.

Можно смело сказать, что коллективный автор нашего сборника имеет все необходимые качества, чтобы предпринять обстоятельный рассказ о современной французской молодежи. Хотелось бы остановиться на некоторых ключевых моментах этого коллективного повествования. Одним из наиболее ярких произведений современной французской литературы, несомненно, является открывающая сборник повесть «Дом одинокого молодого человека». Несмотря на сравнительную молодость Патрика Бессона — он родился в 1956 году, — у него уже большой писательский стаж. Первый свой роман «Мелкие любовные треволнения» он опубликовал в 17 лет, и за ним сразу же укрепилась репутация талантливого писателя. Сейчас на его счету десять романов, несколько пьес и книга очерков о современной литературе. Повесть «Дом одинокого молодого человека» связана узами преемственности со всеми его предшествующими произведениями и вместе с ними соотносится одновременно и с личной биографией автора, и с биографией его поколения. Меняются лишь перипетии и имена персонажей, а суть остается едина. Некоторых своих героев писатель охотно наделяет автобиографическими чертами, других себе противопоставляет, но независимо от этого между ними обнаруживаются параллелизм, духовная общность, игра зеркальных отражений. Так, умонастроения Эрика, с которым читатель вот-вот познакомится, отражаются в умонастроениях Одили, те и другие вместе — в умонастроениях персонажей других повестей Бессона. При этом общей и доминирующей чертой всех его героев является неприятие сытого, лишенного признаков духовности, существования. Отсюда стена отчуждения, вырастающая между ними и старшим поколением. Типично, например, высказывание Одили о ее взаимоотношениях с матерью, о том, что они всегда были чужими друг для друга, что у них не было никакого взаимопонимания, никакого общего интереса.

Героев Бессона пугает застойность, неподвижность вещей, медленное течение жизни, единообразие будней, а главное, одиночество, отчужденность. Как правило, их взаимоотношения с окружающей действительностью принимают форму романтического протеста, ярко вспыхивающего в одних романах и повестях писателя и более открытого в других. Протест этот чаще всего оборачивается против самих его носителей, против их друзей и возлюбленных. При этом может показаться, что Патрик Бессон сам участвует в романтическом протесте, что он разделяет со своими персонажами их умонастроения, что их кругозор является его собственным кругозором. Это вовсе не так. Бессон обладает великолепным даром стилистического перевоплощения, он тщательно рассчитывает тот эффект, который должна произвести на читателей речь его персонажей. Например, когда читаешь записи Эрика Короны, то с первой страницы о нем создается впечатление как об очень умном, очень наблюдательном и одновременно жестком, бесчувственном, механическом человеке. А когда автор воспроизводит диалог Эрика с Поль Хагеман, то перед нами предстает ранимое существо. И оказывается, что совсем он не бесчувственный, что он боится жизни, боится любви, боится всего и прячет свой страх под различными масками. Он — символ поколения, которое ищет спасения от пустоты, бесцельности существования, неприкаянности в развязности и в агрессивном нарушении того, что окружающие называют благопристойным поведением.

Углубившись в страницы повести, читатель догадается также, что за внешним налетом цинизма и бесстрастности ее героя скрываются доброта, нежность, сочувствие. На это, кстати, еще в 1980 году обратил внимание Матье Гале, авторитетный литературный критик из влиятельного журнала «Экспресс»: «И вот посреди этой зияющей пустоты, — писал он, — которую раньше, может быть, назвали бы отчаянием, вдруг обнаруживаются небольшие фразы, которые говорят о любви так, как о ней не говорили уже очень давно».

«Дом одинокого молодого человека» — это повесть о воспитании чувств, повесть о становлении характера. Герой ее прошел через страдания, познал горечь утраты любимого существа. Писатель запечатлел сложный период в его жизни. Собственно становление уже закончилось, но он медлит вступать в жизнь, ему необходимо еще побыть одному. Большинство в эти годы, наоборот, стремится пребывать среди сверстников. Одиночество в юности — удел сильных и цельных натур и одновременно хорошая жизненная школа. В открывающей сборник повести Патрика Бессона, как в увертюре, звучит эта главная тема, проходящая в виде различных вариаций едва ли не через все произведения сборника. Однако трактуется эта тема разными авторами по-разному.

Не будем поддаваться искушению однозначно определить одиночество как символ социального неблагополучия. Порой оно — не что иное, как естественное экзистенциальное состояние, известное человеку с тех пор, как он ощутил себя человеком. Ведь несмотря на общеизвестное высказывание Джона Донна, утверждавшего, что люди являются частью континента, на самом деле мы все-таки острова. Одиночество отнюдь не обязательно зло; во многих случаях оно дарует благо. Когда-то Мильтон называл одиночество своим лучшим другом, когда-то монахи отгораживались от мира стенами своих келий, дабы строить духовные храмы вдали от мирской сутолоки, и мудрейшие люди всех времен, от Сенеки до Вольтера и Ницше, констатировали, что благодаря одиночеству мы обретаем цельность, суверенность, индивидуальность, в конечном счете обретаем свободу.

Именно так понимает это состояние Патрик Бессон. Однако жизнь соткана из диалектических противоречий, и слишком долгое испытание одиночеством рискует стать источником страданий и страха. А с другой стороны, в процессе размышлений одинокого человека рождается потребность в общении, возникает желание помочь людям. И, наконец, прошедший школу одиночества человек начинает, как правило, испытывать потребность в любви. Одиночество и любовь — это два важнейших механизма, два чудеснейших инструмента, с помощью которых писатели изучают общество, идеи, нравы, психологию людей, и не случайно было подмечено, что французский роман редко говорит о любви как таковой: чаще он использует любовную интригу для других целей.

Если в жизни любовь может служить средством разрушения социальных условностей, средством, заключающим в себе фантастическую энергию, то в литературе она чаще всего выполняет функции мощного анализатора социальных противоречий. Подтверждение тому легко найти и в «Невидимом древе» Э. Роблеса, и в «Отливе» П.-Л. Рея, и в «Эмме» К. Лепрон, и в «Грейпфрутах на завтрак» К. Риуа, да и в ряде других рассказов тоже. Это не случайно. Ведь любовь является тиглем, в котором символически переплавляется и возрождается личность. Любовь — это революция на уровне личности. Однако, будучи средством единения, любовь может стать и сильным катализатором страдания, когда преодолеть одиночество не удается.

Следует также сказать, что в современной французской литературе, дабы заполнить лакуну, оставшуюся после того, как обнаружилась несостоятельность политических утопий, получила определенное распространение любовная утопия. Рильке в свое время мечтал, что «когда-нибудь любовь перестанет быть делом только взаимоотношений мужчины и женщины и станет делом человечества, общающегося с другим человечеством», станет основой вообще всех взаимоотношений в человеческом обществе. Приблизительно в таком ключе решает проблему преодоления социальных противоречий Андре Дотель.

Впрочем, говорить об этом писателе, что он в