доложили о встреченном ими на равнинах Татарии кочевом племени, представители которого не использовали мечей, но со сверхъестественным мастерством владели ножами и короткими копьями. Однако когда разведчики начали расспрашивать об их происхождении, кочевники лишь пожимали плечами, отвечая, что не помнят о нем, да и не особенно стремятся вспоминать. Никто не знает наверняка, является ли это племя потомком урало-алтайцев, но долгое время считалось, что они действительно представляют собой потерянный народ Атлантиды.

Почему меня так часто преследуют воспоминания об этом потерянном племени? Я достаточно часто задавал себе этот вопрос, но так и не смог найти удовлетворительный ответ. То последнее лето Атлантиды по какой-то причине ясно отпечаталось в моей памяти, но все же, как ни странно, эта память принадлежит не мне, а кому-то, с кем, как мне кажется, меня соединяет невероятно крепкая связь. Хотя я очень часто тщательно исследую свою память, у меня нет никаких личных воспоминаний ни о том, что я был тем летом в Атлантиде, ни о том, что я являлся членом этого племени. Все выглядит так, словно я вижу те времена глазами одного из представителей этого народа.

Кроме того, я не могу припомнить равнины Татарии, зато помню свою жизнь в горах Норвегии — сельскую жизнь, связанную с отчетливыми воспоминаниями об отце, который ездил верхом и метал копье лучше любого другого члена общины. Мне вспоминаются также долгие зимы, во время которых наш сельский дом на многие месяцы полностью засыпало снегом, — зимы, которые мы коротали, вырезая фигурки из дерева и упражняясь в воинском мастерстве с использованием самых разнообразных ножей. Может быть, именно это является моей связью с потерянным народом Атлантиды? Был ли мой отец тех времен членом этого племени? Если так, то как он оказался в Норвегии и, как и почему расстался со своим народом? В подобных случаях возвращение памяти не означает ровным счетом ничего, поскольку, как правило, вспоминаются только усвоенные в прошлой жизни знания, но не сама жизнь. Почти все знания Толтеков о прошлом основаны на передаваемых из поколения в поколение устных историях и мысленных идеограммах, пересылаемых Нагвалем в разум его преемника. Лишь изредка вместе с накопленными в те времена знаниями то здесь, то там на поверхность поднимаются обломки событий. Но почему именно этот обломок является таким важным? И почему он вновь и вновь преследует мой разум, когда я пишу предисловие к изданию этой книги на русском языке?

Возможно, это происходит потому, что этот обрывок глубокого прошлого обретает определенное содержание, если рассмотреть его в контексте одного из наиболее неясных пророчеств Безымянного. Среди множества записанных пророчеств существуют такие, которые действительно выглядят смутными, так как, судя по всему, представляют собой случайные проникновения в неведомое будущее. И все же, основываясь на опыте прошлого, можно обнаружить, что многие из этих кажущихся странными пророчеств совсем не так туманны, — странными могут показаться лишь определенные указания в их содержании, не согласующиеся с современными событиями в мире, но не само содержание. Ниже я привожу одно такое пророчество, объясняющее те причудливые мысли, которые вызывают у меня мысли о русских людях, и то, почему во время создания этого предисловия ко мне возвращаются воспоминания о моей необъяснимой связи с потерянным народом Атлантиды.

"С холодного Севера придут они, отважные мужчины и женщины из многочисленных племен, образующие сильную расу и продолжающие следовать в сердце своих сердец пути Сокровенной истины, — хотя они и не будут помнить ни причин, ни цели своего добровольного изгнания. В своих древних поисках искупления греха, который совершили не они, эти люди отложили Меч силы и сохранили только Копье Судьбы.

Перед их появлением силы, сосредоточенные в этом копье, разрушат многие их убеждения и разорят стены, которые так долго отделяли их от соплеменников. Из-за изгнания, из-за этого разделения душа этих людей будет отмечена великой бедностью тела и всепоглощающим одиночеством духа. Но именно эти бедность тела и одиночество духа вдохнули в них огромную силу предназначения и глубокую жажду жизни. Поэтому в сердцах этих людей пылает ненасытный огонь стремления и страсти, и пламя это позволит им первыми услышать прозвучавший призыв.

Приход этих людей вызовет страх у остального мира, но не по духовным причинам. Этот страх будет основам на причинах, порожденных невежеством, и потому их подлинный приход будет вначале незамеченным… Вот почему они придут незримо и возьмут мир штурмом. Они возьмут его не Мечом, а Копьем, властью судьбы и силой своего страстного стремления к жизни и к Единой истине, Эта сила предназначения, эта жгучая страсть сметет все на их пути, словно огромный неослабевающий прилив, Они будут икать во всех умах и сердцах Единую Истину и не прекратят своих поисков, пока не найдут то звучание, которое вечным эхом отдавалось в их сердцах и которого они ждали все это время. Этот звук насытит их внутренний огонь, и вокруг него они возведут новую империю — империю, основанную не на политической власти, но только на Единой истине, — и распространят ее сквозь все политические и естественные границы".

Так гласит древнее пророчество. Причина, по которой подобные пророчества выглядят неясными, вполне очевидна.

И все же, по уже описанным причинам, я чувствую, что это пророчество повествует о русских людях.

Подтверждающим это чувство фактом является то, что Запад очень долго боялся политического и ядерного могущества Советского Союза, но теперь, когда СССР уже не существует, Запад перестал рассматривать его как угрозу и ослабил свою долговременную бдительность. Более того, характер и положение описанного в этом пророчестве народа удивительно подходит русским людям наших дней, а если мы задумаемся о том, какой спокойной и бесплодной стала большая часть Запада теперь, когда советский социализм уже не представляет для них политической угрозы, мысль о том, что пылкий дух русских людей сможет вновь воспламенить в умах и сердцах Запада видение нового мира, покажется не такой уж странной.

Мне кажется — и я считаю, это совершенно поразительным, — что существует какой-то огромный смысл в том, что так скоро после появления этой книги именно русское издательство первым обращается к нам по поводу прав на перевод на иностранный язык. Однако мы не можем строить свое будущее на неопределенностях, и потому слишком многому предстоит найти подтверждения, прежде чем, возможно, будет хотя бы предположительно принять мои чувства в отношении приведенного выше пророчества. И все же я продолжаю помнить о нем, и уверен, что стоит внимательно наблюдать за откликом русских людей на учения Толтеков. Возможно,