Внезапно ему послышались приглушенные рыдания. Первым его побуждением было просто пропустить их мимо ушей. Уже поздно, и он устал.

К тому же женские слезы неизменно сулят какую-нибудь напасть.

Однако рыдания раздавались совсем близко, и это возбудило его любопытство. Подумать только, он не заметил рядом с собой дамы. «Вот что делает с человеком праздная жизнь в Лондоне, — сокрушенно подумал Кит. — Равнодушие подводит тебя к опасной черте, за которой перестаешь быть джентльменом».

Анджеле де Грей очень не хотелось предстать в таком виде перед человеком, который на протяжении последних двух недель оказывал знаки внимания дочери ее лучшей подруги. Кита Брэддока ни с кем невозможно было спутать. Даже если бы не луна, на мгновение осветившая мужественное лицо с характерными резкими чертами, его можно было бы узнать и в кромешной тьме благодаря очень высокому росту. Шарлотта в самых восторженных выражениях расписывала богатого и красивого яхтсмена-американца, завоевавшего сердце ее молоденькой дочки. И именно сегодня вечером возлюбленного Присциллы должны были официально представить Анджеле. Знакомство наверняка состоялось бы, но этому помешало нервное настроение, от которого ей никак не удавалось избавиться. До чего же неудобно, черт возьми. Может быть, у него хватит сообразительности притвориться, что он ничего не слышал, и уйти? Анджела от всей души надеялась, что именно так и случится.

Но тонкий аромат духов, принесенный порывом ночного ветра из укромного уголка террасы, лишь еще больше разжег любопытство Кита. Запахи азиатских лилий и мелких розочек-вьюнков, поднимавшихся по стене, неспособны были заглушить благоухание розового масла. Этот аромат волновал, смутно напоминая о чем-то знакомом, но затерявшемся в запутанных изгибах памяти.

Потом опять кто-то тихонько всхлипнул.

Проклиная все на свете, он лихорадочно обдумывал те немногие варианты действий, которые у него оставались. Во-первых, можно было просто уйти. Но не будет ли это позорным бегством? А что, если его узнали? И каким образом можно утешить незнакомую женщину? О Господи, до чего же ему противны эти женские слезы! И все же в конце концов изысканные манеры и врожденная любезность взяли верх. Подавив раздраженный вздох и заранее заставив себя вежливо улыбнуться, он пошел туда, откуда доносились всхлипывания.

В тени, особенно густой там, где стена переходила в башенку, вырисовалась фигура сидящей женщины. Она и в самом деле оказалась совсем рядом.

— Могу ли быть вам чем-либо полезен? — осведомился он без лишних затей.

Графиня подняла лицо, и луч лунного света упал на модно завитые белокурые локоны ее прически. Словно платиновый нимб засиял вокруг лица, красота которого в эту минуту казалась совершенной.

Анджела де Грей слыла первой красавицей. «И вполне заслуженно», — подумал Кит, который был потрясен, поскольку для себя открыл эту истину только сейчас. Она запросто могла свести с ума, даже в этот момент, когда в ее глазах читалась непритворная скорбь.

Графиня едва повернула голову, и в ее ушах сверкнули настоящие лоутоновские бриллианты.

— Ничего, это пройдет, — смущенно пролепетала она. — Так, внезапный приступ меланхолии, усталость после суматошного сезона. К тому же этот шум… — Женщина вздрогнула от неприятного воспоминания.

— Вы позволите проводить вас домой? — спросил Кит. Слухи о внезапной женитьбе майора Джо Мэнтона и последствиях, которые имел его разрыв с графиней после длительной любовной связи, не были для него секретом. Ее стремление к уединению было вполне понятным. Кроме того, ему вдруг стало ясно, почему его так взволновал тяжелый аромат розового масла. Он вспомнил: графиня пользовалась теми же духами, когда он однажды увидел ее в Биаррице, где она отдыхала с принцем Уэльским.

— Но как же мы сможем уйти? Ведь Берти[2]все еще здесь, — ответила она с легким вздохом. Никто из гостей не смел покинуть праздник до того, как это сделает член королевской фамилии.

В глазах Кита вспыхнули озорные искорки.

— Я мог бы помочь вам спуститься с балюстрады, и тогда мы оба сбежали бы отсюда.

Ее губы тронула усмешка.

— Звучит заманчиво. Вероятно, и вы немало утомлены этими празднествами, господин Брэддок? Нас должны были представить друг другу сегодня вечером, — вежливо добавила она. — Я — Анджела де Грей, старинная приятельница матери Присциллы.

— Я так и думал, — ответил он тоном, не выдавшим никаких эмоций. Хотя и не ожидай, что графиня будет так проста в общении и не станет кичиться статусом записной красавицы. Не было в Англии человека, который не знал бы ее по фотокарточкам, которые в огромных количествах продавались по всей стране. — Кстати, вы совершенно правы, «немало утомлен» — это еще слишком мягко сказано о моем нынешнем состоянии. Завтра рано утром мне предстоит участвовать в парусных гонках, и я бы предпочел немного поспать вместо того, чтобы наблюдать за тем, как все вокруг напиваются до положения риз.

— Действительно, шампанское льется рекой, но Берти так рад своей победе. В особенности после того, как проиграл своему племяннику в прошлом году.

— Вили[3]получил сегодня по заслугам. Его следовало дисквалифицировать за то, что на повороте он едва не снес нам нос. Хотя в настоящий момент это уже вряд ли имеет значение. Единственное, что меня сейчас волнует, — это как улизнуть с вечеринки. К завтрашнему утру мой экипаж должен быть в форме, а значит, всем нам необходим отдых.

— А вас там действительно ждут? — спросила графиня с еле уловимой хрипотцой в голосе, выдавшей безотчетное стремление к флирту. — Присцилла, по всей видимости, этого не знает.

Хотя Кит Брэддок всерьез называл своих спутниц «экипажем», по уверениям досужих людей, в действительности речь шла о небольшом гареме на борту яхты, чьей задачей было скрашивать досуг хозяина во время долгих странствий по свету.

— Она слишком молода для того, чтобы знать это, — невозмутимо ответил он, — а слухи, по всей видимости, сильно преувеличены.

От графини не укрылась двусмысленность его слов, но, повинуясь правилам хорошего тона, она обронила:

— О, конечно, какие могут быть сомнения…

Эта реплика относилась в равной степени к обеим частям его ответа. Графине приходилось жить по законам мужского мира, и, несмотря на баснословное личное состояние, дававшее ей гораздо большую свободу по сравнению с другими представительницами прекрасного пола, даже Анджела де Грей порой вынуждена была, подавляя внутренний протест, смиряться с мрачным постулатом: то, что может позволить себе мужчина, далеко не всегда позволительно женщине.

— Итак, каким будет наш следующий шаг? — чуть насмешливо прозвучал низкий голос Кита.

— Не уверена, что должна заплатить за свою хандру сломанной ногой, — с милейшей невозмутимостью парировала она насмешку, поднявшись со стула и шагнув по направлению к балюстраде. Глянув вниз, на вьющиеся розы, Анджела без труда представила себе, что произойдет, если она упадет с такой высоты. — А вы достаточно сильны? Очень надеюсь, что да, — быстро заключила она, села на перила и, шурша юбками, плавно перебросила ноги через перила. — Что ж, господин Брэддок, — добавила графиня, придав своим словам восхитительную протяжность и оглянувшись на него через обнаженное плечо, — похоже, вы и есть тот самый единственный человек, у которого хватит сил спасти нас обоих от невыносимой скуки этого вечера. Во всяком случае судя по вашему виду.