и приобняла одноклассника за плечо. — Если говорить формально, то мы с ним теперь вроде как брат и сестра. Вы простите мне столь откровенные и прозрачные намёки на территории вашего дома? — она ещё раз коротко поклонилась. — Это дополнение к тому, что вам сказала Эрнандес.

— Я не знал. — Алекс молниеносно сориентировался и отзеркалил движение. — Мои извинения и тебе.

Он очень хорошо умеет брать себя в руки и на изменения обстановки реагирует практически безупречно, подумала про себя японка. После чего снова написала в чат:

"Худая, но всё ещё остаётся актуальным такой вопрос. Твоего отца мы сейчас практически объегорили — нажухали, обвели вокруг пальца. Когда-то же оно всё равно станет известно? Может, лучше сейчас всё скажешь? Пока твой родитель расслабился?".

"Не-а, лучше сделать иначе" — Эрнандес притворно закашлялась и потерла переносицу. — "Задачи дрессировки лучше решать постепенно: втягивание, вербовка, эксплуатация. Именно в таком порядке".

"???" — ну, от Виктора она лично ничего другого и не ожидала.

"Втягивание. Вербовка. Эксплуатация" — повторила спортсменка медленнее. — "В полиции сотрудники считают, что решать задачи третьего этапа на первом категорически неправильно . Может ничего хорошего не получиться если вместо втягивания ты сразу эксплуатировать начинаешь".

"Звучит логично, но я пока тоже не поняла. ???" — в реале Миру на всякий случай не спускала глаз с озадаченного отца.

"Алекс думает, что Рыжий встречается со мной. Ты дала понять, что у тебя с ним свои отношения. В этом доме он теперь может бывать без проблем, так?" — выдала Ана на одном дыхании.

"А потом папа к нему привыкнет и перестанет воспринимать, как маргинала" — в реале Мартинес вздохнула. — "Тогда и новость обо мне, если что, шока уже не вызовет. Слушай, Длинная, а ведь ты не менее хитрожопая, чем я! ".

"С кем поведёшься, дорогая. С кем поведёшься ".

Виктор успевал читать уже практически без задержки, но отвечал ещё не совсем уверенно. Сейчас он промолчал.

— Твой лучезарный взгляд, брат, наполненный искренним удивлением — самый большой бальзам персонально для моей души сегодня, — на полном серьёзе сказала вслух Миру, продолжая обнимать одноклассника и похлопывая его по плечу.

— Виктор, чтобы между нами не осталось недосказанности. Что именно ты имел ввиду, когда упомянул этичность моего бизнеса?

"МОЛЧИ!" — Айя не успела ровно на четверть секунды.

— Наркота до добра не доводит. — Рыжий бестрепетно выдержал взгляд взрослого. — Моя шкала добра и зла от вашей отличается.

— Занятно. А подробнее?

— Там, откуда я родом, считается, что чистым стоит быть перед богом, людьми и законом. Вы же, мне кажется, последний пункт явно предпочитаете первым двум.

Алекс Мартинес задумчиво смерил его взглядом, откровенно успокоился и расслабился. Затем он коротко поклонился напоследок и менее чем через секунду старательно закрыл дверь за собой с той стороны.

— Что это было? — Седьков растерянно смотрел на металл двери.

— Хамасаки себе могут позволить критику этичности, — на автомате пояснила Айя. — Батя принял к сведению твой идеализм и не стал вступать в бесплодные дискуссии. Тем более что между семьями на уровне женщин сейчас только что пар не идёт. Мама, похоже, ему не успела рассказать всех деталей.

— Теперь только если из суда когда выйдет, — кивнула Миру. — Народ, а вы точно не хотите сейчас заняться тем, чего не окончили в машине?

— А тебе что с того? — баскетболистка удивилась. — Хочешь к нам в компанию?

— Нет. Здесь просто стёкла, всё прозрачно — наблюдать удобно. Так что, толстый и короткий или длинный и тонкий? — она потеребила пуговицу рубахи Седькова.

— Она так острит! — парадоксально догадался одноклассник. Затем тут же засомневался, — наверное.

— Да ну, нашёл острячку, — стереотипно мыслящее латиноамериканки голосу разума не поверили.

— Калибруйте приложения как надо, — выныривая мысленно из тёплой волны, без шуток предложила японка. — Это мой вам более чем расчётливый совет. Если хотите, могу даже помочь. Бесплатно.

* * *

Интерлюдия

-… уважаемый судья, я — всего лишь безвестный эмигрант. Вы приписываете мне то, чем я не являюсь, не являлся и никогда не обладал. — Худой и несерьёзный на вид латинос говорит на удивление чисто и без акцента.

Тот случай, когда высшее образование написано на лбу и неважно, на каком языке оно было получено.

— Интересная позиция. Есть очень чёткая и полностью достоверная запись всего события. По кадрам, секундам, исполнителям — она произведена федеральным искусственным интеллектом настоящего здания. Вы признаёте, что собственноручно взорвали двери в помещение для досудебных опросов? Уточняю: в этом здании, сегодня… точное время… часов… минут…

— На время я, если честно, не смотрел. — Парень, занимающий трибуну ответчика перед судьёй, отчего-то веселится. — Уважаемый судья, в тот момент мне было не до секундомера, верите? Да, сам факт взрыва конечно признаю. Дверь взорвал я, вот этими руками, — в воздух взмывают две пятерни. — Важным ли с точки зрения уважаемого суда является тот нюанс, что взрывал я всё-таки не дверь? М-м-м, как это по-английски… Рама двери, дверной косяк по-вашему, крепится к стене длинными штифтами. Я срезал эти штифты и разрушил молекулярные связи замазки, которыми дверной косяк крепился к каменной основе. С технической точки зрения это не равно подрыву двери. Подтвердит любой ваш эксперт.

— С вашей точки зрения, это важно? — в голосе судейского чиновника звучит неприкрытая насмешка.

— Конечно! Дверь же не повреждена. — Парень на трибуне искренне недоумевает. — Поставить на место — пара часов и пара hermanos с ведром раствора. Штифты, правда, сварить надо перед этим будет обратно и зачистить, но это тоже никак не более четверти часа. Вы оперируете понятием стоимости ущерба, уважаемый судья?

— М-да уж… Можно, я не буду отвечать? Благодарю за искренность. Коль скоро вы не отпираетесь, не могу не спросить дальше: и как вы сами оцениваете этот свой поступок? Обращайтесь ко мне "ваша честь", это регламентировано законом.

— Уважае… Ваша честь! Я — полуграмотный парень с задворков цивилизации. Мне очень лестно то, что такой большой человек как вы тратит на меня своё время, ещё и в этой обстановке. — Латинос ведёт рукой вокруг себя. — Что до моей оценки, то вы снова делаете ту же самую ошибку, что и минуту назад. Позвольте внести