Элиза, укрывшаяся в тюрьме собственной боли, наблюдала за Робертом. Она видела как он медленно разрушает себя, как гаснет пламя его души, и понимала, что сама виновата в этом. Ее любовь, которую она хотела защитить от тьмы своего прошлого, стала для Роберта не спасением, а тяжелой цепью.

Осознание этого ударило ее, будто хлыст. Элиза поняла, что не может больше прятаться, что ее бегство от любви причиняет Роберту невыносимую боль. Она решила бороться за их чувства, за право на счастье в мире, разрушенном войной.

Элиза, собрав всю свою волю в кулак, подошла к Роберту. Она не могла скрывать от него своих мук, своего чувства вины и своих кошмаров. Она открыла ему свою душу, израненную, истекающую кровью, но все еще живую, все еще жаждующую любви.

Роберт, увидев ее боль, ее раскаяние, почувствовал, как лед сковывавший его сердце, начал таять. Он обнял ее, и в этих объятиях было прощение, понимание и надежда.

Они пытались начать все сначала, вместе противостоять холоду и голоду. Но их любовь, хрупкая как стекло, оказалась слишком слаба, чтобы выдержать натиск суровой реальности.

Роберт продолжал искать утешение в алкоголе, а Элиза все чаще просыпалась посреди ночи от кошмаров, в которых прошлое напоминало о себе. Их счастье оказалось эфимерным видением, прекрасным сладким сном, разбившимся о скалы жестокой действительности.

Берлин, словно огромный надгробный камень, давил своей мрачной атмосферой, напоминая о несбывшихся надеждах. Роберт, обессиленый борьбой с реальностью и собственными демонами, решил уехать. Он грезил о новой жизни, о далеких берегах, где можно начать все с чистого листа, забыть о боли и потерях.

Решение пришло к нему в порыве отчаяния, как единственный возможный выход. Он сообщил о своем отъезде Элизе, стараясь не видеть боли в ее глазах. Он убеждал себя, что делает это ради них обоих, что в разлуке они смогут найти покой, которого не могли обрести вместе.

Элиза слушала его, и в ее душе бушевала буря. Она понимала, что теряет его навсегда, что их хрупкая связь не выдержала испытания суровой реальностью. Но в отличие от Роберта, она не могла позволить себе уехать. Берлин был не только местом ее боли, но и местом ее надежды. Здесь были ее воспоминания, ее корни, ее будущее.

Она приняла его решение, скрыв боль за маской спокойствия. Она проводила его взлядом, в котором были и любовь, и горечь, и признательность за те мгновения счастья, которые он ей подарил. Она осталась в разрушенном городе, решив продолжить борьбу за восстановление своей души, своего города и своей страны. Элиза знала, что этот путь будет трудным и долгим, но она была готова идти по нему, храня в своем сердце память о любви, которая однажды подарила ей надежду на счастье.

Наступил серый и промозглый день, такой же безрадостный, как и душа Элизы. Роберт стоял на перроне, сжимая в руках видавший виды и потрепанный жизнью, как и его хозяин, чемодан. Его плечи были опущены, а взгляд потухший. Он больше не был тем мечтательным художником, полным надежд и страсти. Война и послевоенная разруха выжгли его изнутри, оставив лишь пепел разочарования.

Элиза стояла напротив, стараясь изо всех сил сдержать слезы. Она понимала, что этот

перрон — граница между их жизнями. Он ступит на подножку вагона, и пропасть разлуки навсегда разделит их.

Поезд тронулся. Элиза не отрываясь, смотрела на удаляющйся поезд, пока тот не растворился в тумане.

* * *

Роберт скончался в Лиссабоне, ранним утром 19 июля 1946 года, из-за острой сердечной недостаточности, на фоне употребления алкоголя. Он не дожил до своего двадцать пятого дня рождения чуть менее трех недель.