– Я вовсе не убегаю! – твердо сказала она, словно пытаясь убедить в этом прежде всего себя.

– Ты уверена? – Его карие глаза блестели. Чтобы сменить тему, она взяла книгу и громко захлопнула ее.

– Дорогой Джоэл, я пытаюсь быть вежливой, но мне нужно принять душ и переодеться. Клиент ждет меня через час.

– А можно мне подождать тебя здесь? – Он заглянул ей в глаза с очаровательной улыбкой, которая срабатывала всегда безотказно. – Можно я поговорю с тобой, пока ты будешь одеваться? Обещаю вести себя спокойно.

Она закусила нижнюю губу.

Подумать только, меньше всего он похож на скотовода. Напротив, модный красавец, заманчивый жених для любой городской девушки. Даже если бы не его баснословное состояние, трудно представить девушку, которая отвергла бы Джоэла Бенедикта. Вряд ли во всем Квинсленде найдется несколько человек, которые не читали бы сагу о Джоне Баттмане Бенедикте – Большом Джоне Бенедикте, молодом английском искателе приключений, который, благодаря редкому сочетанию удачливости, дальновидности и больших амбиций, сумел стать королем скотоводческого бизнеса и покрыть сетью своих офисов всю верхнюю часть континента.

На тысячи миль центрального и юго-западного Квинсленда простиралась «страна Бенедикта», масса людей обрабатывала это пространство: менеджеры, агенты, гуртовщики, пастухи, погонщики. Хотя границы старой империи Бенедикта и были урезаны с тех давних времен, все же они по-прежнему были еще достаточно значительными.

Так в чем же дело? Пейдж тяжело вздохнула, глядя на молодое, самоуверенное лицо Джоэла. Если она правильно помнила, старший сын Большого Джона, Герцог Бенедикт, отец Джоэла, был убит во время одного из своих ужасающих подвигов в Топ Энде. Она не помнила деталей, но, кажется, там было что-то связанное с отстрелом крокодилов. Джоэл не распространялся о своей семье. У него были мать, брат и сестра, и это все, что она о ней знала.

Похоже, когда Джоэл был в городе, он стремился забыть Кумбалу, так раньше на языке аборигенов назывались Бенедиктовы Холмы. Ей было забавно видеть, как владельцы необъятных земель, практически государств в государстве, испытывали какой-то благоговейный страх перед высокомерными и шумными мегаполисами побережья. Что касается Бенедиктовых Холмов, то они превосходили размерами все подобные владения и оказывали мощное влияние на австралийскую скотоводческую индустрию – как своим невероятным размахом и породистым поголовьем скота, так и легендарной, богатой событиями историей, неповторимым ореолом вокруг имени Большого Джона Бенедикта, одного из первых пионеров большой страны, героя тех незапамятных времен, когда человек, не зная преград, мог добывать себе имя и удачу.

Пейдж стояла посреди комнаты. Живое, подвижное ее лицо отражало целую гамму чувств и переживаний. Тем временем положение дел в комнате слегка изменилось – в некотором смущении Джоэл развернулся, глубоко вздохнул, затем плюхнулся на софу, вытянув вперед длинные ноги.

– Осада началась! – возвестил он. – Увидишь, как все изменится, теперь, я полагаю, у тебя не будет причин для недовольства!

– В этом мире нет ничего постоянного, – сухо заметила она, пытаясь определить, как надолго он решил здесь обосноваться.

Он улыбнулся в ответ:

– Кроме тебя и твоего магического обаяния!

Что с ним поделаешь! Иметь дело с Джоэлом – это все равно что ехать верхом на тигре. Он непредсказуем, его невозможно приручить и перевоспитать. Вероятно, жизнь в огромном, богатом поместье приучила его к неограниченной свободе. Это чувство буквально пронизывало все его поступки и выгодно отличало от других молодых людей, с ней знакомых. Дерзость, самоуверенность были его второй натурой, однако Пейдж, к своему удивлению, разглядела вдруг в своем госте и нечто иное – скрытую тоску и потерянность. При своей готовности надо всем потешаться, все высмеивать, он не устоял перед ее красотой. Его нестерпимо тянуло ощутить ее – губами, руками, всем телом. Окунуться в шелковистую теплоту волос, ощутить нежный атлас кожи, почувствовать аромат невинности, насладиться хрупкостью рук… С ним творилось что-то странное, чего он за собой еще не знал. Непонятная смесь боли и удовольствия, то, что сопровождает человека, когда он действительно влюблен. А Джоэл пребывал в этом состоянии.

Ее глаза напомнили ему водяные лилии в пруду возле их дома: не то пепельно-лиловые, не то гиацинтовые или как их там! Какой мужчина устоит против таких глаз! Он знал ее только три недели, но хотел невыносимо. На этот раз его никто и ничто не остановит. Никто и ничто! Даже сам Тай, Коронованный Принц Империи. Старина Тай! Звезда, взошедшая на сверкающем небосклоне Кумбалы! Не было никакой случайности в том, что Тай занял это место, он был точной копией своего деда, такой же сильный и целеустремленный. Что ж, успехов ему, холодно подумал Джоэл. У него самого не хватит мозгов для великих свершений. Бывало, в горькие минуты он проклинал тот факт, что родился вторым сыном, но чаще всего понимал и был несомненно прав, что все сложилось к лучшему. Аутбэк осваивали сильные люди, их не волновали условности, это были неукротимые люди, сделанные из той самой земли, на которой они стояли, и те, кто вставал у них на пути, прямиком отправлялись в пекло. Тай был из породы таких неукротимых людей. А он, Джоэл, не был. Это не делало его хуже, просто он был другим.

Перед его мысленным взором явственно встал образ сводного брата. Тай, высокий, плечистый, по-индейски темноволосый, глаза зеленые, как луговая трава. В свои тридцать пять он все еще был холост, хотя о его благосклонности мечтали, и ее добивалось немало женщин. Чаще всего это были светские куклы, стремящиеся сделать хорошую партию и наивно полагающие, что при своей красоте смогут хотя бы на время оторвать этого человека от его земли. Тщетные надежды! Тай и Кумбала были единым целым, и Тай не торопился с женитьбой. Однако никто не посмел бы оттолкнуть Тая так, как отталкивали Джоэла. Подумав об этом, он часто задышал и зажег сигарету, чтобы немного успокоиться. Как это не просто – жить в тени другого человека. Он восхищался своим сводным братом и любил его, но в глубине души таил подсознательную обиду. Он слишком часто думал о Тае, и сама мысль о том, что он такой же смертный и в один прекрасный день умрет, как умрет и его дед, эта мысль казалась невероятной. Ведь это Тай, большая шишка, скотоводческий магнат, глава Бенедиктов с тех пор, как их дед фактически удалился от дел. Его авторитет был выше всех.

Тай. Вот он слегка покачивается в седле, серебряная упряжь сверкает на солнце. Он насвистывает сквозь зубы что-то бессвязное, спокойный, уверенный в себе профессионал. Тай сам объезжает лучших из лучших своих чистокровных скакунов. Вызов и независимость написаны у него в глазах; Трейси и Дай, сидя на ограде под палящим солнцем, время от времени издают восхищенные крики, как и мальчики-пастухи, которые больше всего на свете любят смотреть, как объезжают лошадей. Никому из них и в голову не придет, что босс может свернуть себе шею. Тай всегда знает, когда нужно остановиться, он не будет доводить животное до предела, добиваясь победы любой ценой. Тай любит своих лошадей.