Ее обуял страх. А если сбежать, где-нибудь спрятаться, пока не поздно? Но не успев продумать этот вариант, Беатриче тут же отмела мысль о побеге. С ее больной ногой о бегстве не могло быть и речи. Она не пройдет и ста метров, как ее схватят. И тогда пощады не жди! К тому же было слишком поздно – Асим возвращался, таща за собой широкоплечего верзилу. Беатриче схватилась за кошелек, где лежал камень Фатимы, и загадала желание – чтобы волшебный сапфир сделал ее невидимкой.

– Эй, Зекирех! – размахивая руками, радостно кричал Асим. Он и не догадывался, что сейчас происходило в душе Беатриче. – А вот и я. Привел к тебе пару могучих рук. Быстрее ветра они донесут тебя до дома.

Беатриче пыталась изобразить на лице радость. «Носильщик» оказался молодым парнем огромного роста. Настоящий «мистер Вселенная». Беатриче даже поперхнулась: его накачанные мышцы не были результатом изнурительных тренировок, приема анаболиков и протеиновых добавок. За этими мускулами стояла природная мощь. Одного щелчка великана было бы достаточно, чтобы сломать ей руку.

Если бы она сейчас была в Гамбурге и работала в рекламном агентстве, то не задумываясь пригласила бы его на кастинг.

– Госпожа, – поклонился великан. Его мышцы так и играли под загорелой кожей. – Доверьтесь мне.

Не дожидаясь ответа, он поднял Беатриче на руки, как пушинку, и направился к дому.

– До завтра, Зекирех! – радостно крикнул ей вслед Асим. – Увидимся на свадьбе.

Но Беатриче пропустила его слова мимо ушей. До дома оставалось метров пятьдесят. Что говорить, когда ее представят хозяевам дома? «Боже, помоги мне упасть в обморок, – молилась Беатриче. – Тогда я, очнувшись, могу разыграть амнезию».

Осталось всего двадцать метров. Через открытую дверь дома виднелся хорошо освещенный внутренний двор. Промелькнули чьи-то тени. Наверное, это слуги. Или сами хозяева, которые спешили встретить «родственницу».

Ее сердце сжалось в комок.

Десять метров…

«Доверься, – шептал ей внутренний голос. – Камень всегда знает, что делает».

Беатриче зажмурилась. Теперь она готова к самому худшему.

Великан переступил порог.

«Я верю, верю, верю…»

Открыв глаза, Беатриче поняла, что находится посреди великолепного внутреннего двора с цветущими клумбами и источниками, в которых тихо плескалась вода. Сотни горящих факелов освещали пространство. Кругом сновали слуги с кувшинами и дымящимися горшками, от которых шел такой аппетитный аромат, что у Беатриче потекли слюнки. К ней подошла худенькая женщина небольшого роста, одетая в темное, длинное, до щиколоток, платье.

– Это и есть наша дорогая родственница? – спросила она слугу.

Тот утвердительно кивнул. У Беатриче все сжалось внутри. Началось. Сейчас она скажет, что не знает ее, что никакая она не родственница, а самая обыкновенная лгунья и проходимка, которой надо отрубить руки и вырвать язык…

– Добро пожаловать, Зекирех, – вдруг услышала Беатриче. – Большая радость видеть тебя в нашем доме. Благодарение Аллаху, что ты благополучно добралась, совершив такое далекое путешествие, вовремя подоспев к празднику.

От изумления Беатриче не знала, что и ответить. Она не верила своим ушам.

– Большое спасибо… Но откуда… Я знаю, что… – беспомощно бормотала она.

Но женщина лишь махнула рукой.

– Не надо меня благодарить, дитя мое, – произнесла она, быстро поцеловав Беатриче в обе щеки. – Асим все мне рассказал. Идем. Нима проведет тебя в твою комнату, чтобы ты привела себя в порядок и переоделась. Скоро будет ужин. Уверена, Ясмина тебе обрадуется.

Беатриче силилась понять происходящее. Что это – случай? Везение? А может, камень так изменил наружность, что ее приняли за другую? Беатриче осмотрелась. Повсюду стояли сундуки из благородной древесины, инкрустированные медью и слоновой костью; стены украшали ковры и яркая мозаика. Каков бы ни был источник этих ценностей, одно очевидно: родители Ясмины были очень состоятельными людьми.

Наконец они остановились перед какой-то дверью.

– Пожалуйста, проходи, – открывая дверь, произнесла женщина. – Сейчас я пошлю к тебе девочку, она поможет одеться. Асим рассказал, что проклятые воры оставили тебя ни с чем. – Беатриче кивнула.

Женщина возмущенно сморщила лоб.

– Как можно было так поступить с беспомощной женщиной, которая оказалась в пустыне совершенно одна! Руки бы обрубить таким негодяям! – Она покачала головой и продолжила: – Я велю принести тебе чистую одежду. А сейчас отдыхай, Зекирех. Как только будет готов ужин, слуга придет за тобой.

Не успела Беатриче поблагодарить хозяйку, как та скрылась за дверью.

Комната, в которой находилась Беатриче, была со вкусом обставлена. На полу лежали мягкие ковры, узоры которых радовали глаз. Тут же стояли низкие столики, окруженные подушками. В середине комнаты располагалась широкая, удобная кровать. Беатриче, прихрамывая, направилась к ней и с наслаждением упала на чистую постель. Ей больше не надо валяться на твердой земле, покрытой острыми камнями, наконец она очутилась в мягкой постели с одеялом и подушками, под которыми, возможно, спрятаны мешочки с ароматическими травами – жасмином, мелиссой и цветками апельсина. Но сейчас ей расслабляться нельзя. Надо все хорошенько обдумать, прежде чем идти к столу.

Беатриче с трудом поднялась. Ей нужно тщательно продумать, как себя вести.

Кто была эта женщина? Хозяйка дома? Если да, то как к ней обращаться? Беатриче пыталась вспомнить, как женщины обращались друг к другу в Бухаре. Может быть, называть ее просто «тетей»?

Ее размышления прервал стук в дверь. Вошла маленькая тщедушная девочка, с перекинутыми через плечо полотенцами и свежим бельем: в руках она держала кувшин с горячей водой.

– Госпожа, – кланяясь, проговорила девочка. – Хозяйка приказала мне помочь вам помыться и одеться.

Беатриче приветливо ей улыбнулась. Она знала, что юные служанки, как правило, робкие и запутанные существа, для которых доброе слово и приветливая улыбка дороже всего на свете.

– Благодарю тебя. – Беатриче принялась снимать с себя дорожную одежду. – Не могла бы ты подать мне теплой воды, флакончик мирры и чистые полотенца для ног?

– Конечно, госпожа, – сказала девочка. – Я еще принесла баночку с мазью из козьего жира, чтобы вы смазали раны на ногах.

И девочка принялась осторожно стягивать с нее сапоги.

Пока служанка помогала ей мыться и одеваться, Беатриче вспоминала время, проведенное в Бухаре. Тогда она долго не могла привыкнуть к постоянному присутствию прислуги, которая выполняла за нее любую, даже самую незначительную работу. Ее не покидало ощущение, что на нее надели смирительную рубашку. Она не разделяла пренебрежительного отношения остальных женщин в гареме к слугам, которых те считали чем-то неодушевленным, лишенным каких бы то ни было чувств.