Меч старика приблизился еще на дюйм. Я слышал тяжелое дыхание и на секунду испугался, что он проткнет меня насквозь, лишь бы добраться до Мэрэма.

– Может, ему стоит вспомнить свои обеты? – прорычал лорд Харша. – Особенно тот, насчет женщин?

Мэрэм кашлянул, явно намереваясь вступить в спор. И тут вмешался мой отец:

– Лорд Харша, прошу, опустите меч. Ради меня.

Будь Мэрэм по рождению валари, то встретил бы сегодня ночью свою смерть, ведь ему неминуемо пришлось бы ответить на вызов старого лорда. К счастью, Мэрэм принадлежал к членам Братства.

Лорд Харша глубоко вздохнул. Я чувствовал, что пожар в его крови угасает. Потом он склонил голову перед моим отцом.

– Сир, ради вас – с удовольствием.

Меч вернулся в ножны так же быстро, как и покинул их. Если король просит опустить меч, нет иного выбора, кроме как подчиниться.

– Спасибо за вашу выдержку.

– Спасибо за то, что пощадили моего друга, – прошептал я.

Потом я повернулся к Мэрэму и, положив руку ему на плечо, заставил сесть в кресло. С ближайшего стола рыцарей и их леди я взял два полных кубка и протянул один лорду Харше.

– За братство между людьми, – провозгласил я, поднимая кубок, обводя взглядом стол своей семьи, мастера Йувейна и ишканов. – В конце концов все люди – братья!

Прислушиваясь к согласному гулу голосов, я различил звяканье кубков. Мэрэм, упрямый, невыносимый Мэрэм посмотрел на моего отца.

– Король Шэмеш, полагаю, сейчас не стоит дочитывать стихотворение?

Отец не обратил на него внимания.

– Время тостов подошло к концу. Лорд Харша, вернитесь, пожалуйста, на место, и мы сможем обсудить более важные вещи.

Лорд Харша вновь поклонился и медленно пошел к своему креслу. Он сел рядом с дочерью, явно испытывавшей облегчение, и посмотрел на нее строго, но с большой любовью. В зале воцарилась тишина, все глаза устремились в сторону моего отца.

– Перед нами сегодня предстали посланцы двух королей. – Он кивнул в сторону Сальмелу и герцога Дарио. – И два вопроса предстоит нам сегодня решить. Мы должны выслушать обоих посланцев и принять решение, руководствуясь мудростью и рассудком. Почему бы не начать принцу Сальмелу, ибо, как мне думается, решение его вопроса повлияет на наш ответ герцогу Дарио.

Он снова без улыбки кивнул Сальмелу, и тот поднялся на ноги.

– Король Шэмеш, – его голос ударял, как плеть, – послание короля Хэдэру просто: его величество желает, чтобы граница между нашими королевствами была проведена согласно заветам предков. В противном случае он требует назначить время и место сражения.

Итак, ультиматум, которого все ждали, все-таки предъявлен. Я ощутил, как руки трех сотен воинов Меша потянулись к рукоятям мечей.

– Граница между нашими королевствами уже проведена. Первый из Шэвэшеров отдал вашему народу земли от горы Корукель до реки Ару.

Это было так. Говорят, что давным-давно, во время Затерянных эпох, еще до появления летописей, первый Шэвэшер Элахад объединил под своей дланью почти все земли Утренних гор. Однако его седьмой сын, Ишкавэр, хотел править сам любой ценой. В итоге он восстал против собственного отца. Шэвэшер отказался проливать кровь любимого сына и отдал ему земли от Корукеля до Ару и от реки Кэладох до зеленых равнин Вендраша. Так появилось королевство, которое мы сейчас называем Ишкой.

– От горы Корукель! – огрызнулся Сальмелу. – А вы присвоили ее себе!

Отец смотрел на него с каменным выражением лица.

– Если кто-то дарует сыну землю от дома до реки, значит ли это, что он отдает в придачу дом и реку?

– Но горы – не дома, – заявил принц, прибегая к старому аргументу. – Нельзя точно определить, где они начинаются и где кончаются.

– Это правда. Ты действительно считаешь, что горная граница должна быть проведена точно через вершину нашей высочайшей горы?

– Главное – добиться согласия. Решение придет потом.

– Существует много решений. Сегодня мы решим, какое из них наиболее справедливо.

– Справедливо? – Сальмелу почти кричал. – Вы прибрали к рукам богатейшие земли Утренних гор! Вы прятали камень Света у себя в замке целую эпоху, в то время как все валари имели на него право!

В некотором роде это тоже было правдой. После битвы при Сарбэрне, когда объединенные силы валари повергли Морйина и заключили его в неприступную крепость на острове Дамуум, Эрамеш вернул камень Света в Сильвашу. И тот действительно оставался в нашем замке на протяжении всей эры Закона – но никогда не был сокрыт. Я обернулся, желая взглянуть на белый гранитный постамент перед стеной, где висело знамя Меша. Там, на старинной колонне, покрытой пылью, ныне пустой и темной, на протяжении почти трех тысяч лет лежал камень Света, открытый взорам всех желающих.

– Все валари имели право любоваться его сиянием. Не особенно мудро было бы возить его из королевства в королевство, а наш замок всегда был открыт для гостей. Особенно для ишканов.

– Да, и мы приходили сюда, как нищие с протянутой рукой.

– Вероятно, поэтому вы без предупреждения вторглись в наши земли и пытались похитить камень Света? Если бы не доблесть короля Валора под Раашвашем, кто знает, сколько людей погибло бы!

Губы Сальмелу сжались от злости.

– И ты говоришь об убитых воинах? Когда вы убили Эльсу Мэрата, нашего великого короля!

Хотя отец сохранил видимость спокойствия, его глаза полыхнули огнем.

– Был ли этот король более велик, чем Элькасар Элахад, которого вы убили у Алмазной реки двенадцать лет назад?

При упоминании имени деда жажда мести вновь вспыхнула во мне.

– Воины гибнут, – пожимая плечами в знак полного равнодушия к горю моего отца, сказал Сальмелу. – И воины убивают – так же как король Элькамеш убил моего дядю, лорда Дорйи. Дуэль есть дуэль, война есть война.

– Война есть война, ты сказал. А убийство есть убийство.

Рука Сальмелу дернулась к гарде меча, пальцы сжались.

– Это обвинение, король Шэмеш?

– Обвинение? Нет, лишь констатация правды. Некоторые считают, что смерть моего отца была подстроена, и называют это убийством. Я никогда так не говорил. Война есть война, короли часто гибнут на поле битвы. Причина не имеет значения, и это нельзя назвать убийством. Но охотиться на королевского сына в его собственных лесах – вот это убийство.

Мое сердце успело стукнуть раз двадцать, а отец все не отрывал взгляда от Сальмелу. Его глаза, словно сверкающие лезвия мечей, взрезали горделивую оболочку принца ишканов, пытаясь добраться до самой сути. Сальмелу выдержал этот взгляд, покраснев от ненависти и ревнивого пренебрежения.