– Помиловать! Помиловать! – подхватили в толпе. – Отпустить его! Помиловать!

Оливер поклонился, взмахнув плащом.

– Вот видишь. Люди – наши сообщники, а не враги.

– Ты слышал всего лишь несколько голосов из тысяч, – сказала Ларк. – Остальные взбунтуются, если их лишить такого зрелища.

– Они и так взбунтуются.

Они пробирались сквозь толпу, но Оливер, казалось, был мыслями далеко от Ларк.

– Вы должны держаться как можно ближе к кострищу, чтобы помочь пленнику бежать, когда я дам сигнал.

– Бежать? – с сомнением повторил Снайпс.

–Какой сигнал? – спросила Ларк, прислушиваясь к монотонному бормотанию священника.

– Думаю, что сигнал не понадобится. Просто подожди, пока начнется плач и вой.

– Откуда ты взял, что будут плач и вой?

– Уверяю тебя, они будут.

Оливер указал на раскрашенные фургоны, подкатившие к площади. Они со скрипом остановились, перегородив узкий проход на Пай-Корнер и аллею Гроба Господня. Занавески сзади откинулись, и на землю высыпала группа ярко разодетых цыган, которые быстро смешались с толпой.

– Когда все начнется, – сказал Оливер, – уведите его туда и спрячьте.

– В фургон к цыганам?

– Доверься мне. – Взгляд Оливера был полон нежности и страсти, и Ларк внезапно показалось, что она плывет в облаках.

– Довериться? – с трудом придя в себя, повторила Ларк.

– Я знаю, ты послушная девочка. – Оливер быстро поцеловал Ларк, отчего у нее закружилась голова, и, не обращая внимания на ничего не понимающего доктора Снайпса, растворился в толпе. Ларк заметила, что он машет цыганам, словно они его старые друзья.

– По-моему, стоит прислушаться к его словам. – Ларк подхватила доктора Снайпса под руку. – Это лучше, чем просто стоять и смотреть, как умирает Ричард Спайд.

– По его вине мы все окажемся в тюрьме, – проворчал Снайпс. – Они станут нас пытать. Я не вынесу пыток. Я считаю себя человеком глубоко верующим, но я трус.

Ларк с силой сжала его руку.

Казалось, им потребовалась вечность, чтобы пробраться сквозь стену людей. У Ларк все внутри замирало, когда она замечала алчные взгляды, обращенные к песчаной яме, где будет сожженчеловек. Обычно казнили группами, но Ричард Спайд был «особый» случай. Королева, которую не зря прозвали Кровавой, и ее придворные собирались устроить показательную казнь, чтобы остальным было неповадно идти против их воли.

Проходя мимо церкви Святого Варфоломея, Ларк со Снайпсом увидели сколоченное из досок возвышение, где стояли кресла для именитых гостей. Мелькали темные бархатные одежды, золотые цепи. Лорд-мэр и олдермены соседствовали с членами королевского Совета и некоторыми церковниками.

Присутствие властей и особый статус жертвы невольно помогли Ларк и Снайпсу, так как предшествующие казни церемонии заняли довольно много времени. Одетый в серое священник все еще выкрикивал угрозы вечного проклятия, когда Ларк со Снайпсом пробились в первые ряды зрителей.

Перед ними оставались только стражники, которые стояли, лениво облокотясь на низкий забор.

Толпа внезапно подалась вперед, придвинувшись к ограде, и доски затрещали. Ларк испугалась, что ее могут затоптать или раздавить.

Но тут ее взгляд нашел Ричарда Слайда, и она мгновенно забыла о своем страхе. С босыми ногами, одетый в простую холщовую рубашку, он стоял на покрытой сажей земле, привязанный к столбу толстой цепью.

Один из священников зачитал список ересей Спайда и объявил приговор – смерть через сожжение.

Спайд слушал, гордо подняв голову. Он был молод, но впалые щеки и запавшие глаза делали его похожим на дряхлого старика. Рубашка на исхудалом теле билась под сильными порывами ветра, ноги с распухшими суставами были изранены в кровь.

Ларк вскарабкалась на нижнюю перекладину ограды. Развернувшись, она нашла глазами в толпе Оливера. Он смеялся и флиртовал с молоденькой цыганкой.

У Ларк упало сердце. Неужели она была права, и Оливер де Лэйси гнался лишь за развлечениями?

Цыганка сказала что-то стоящим рядом людям, которые в свою очередь передали это шепотом своим соседям. Ларк с презрением отвернулась.

Ричард Спайд поднял связанные руки.

– Добрые люди Лондона. Сегодня я говорю с вами в последний раз.

Гул толпы стих, люди зашикали друг на друга. Никогда еще Ларк не слышала такого голоса. Этот сломленный человек, наполовину уже мертвый, мгновенно привлек внимание тысяч людей. Словно львиный рык раздался из пасти котенка.

–Мне сказали, что я еретик, – крикнул Спайд.

– Нет! – хором отозвались люди.

– Мне сказали, что я не чту святые дары. И это правда.

Над площадью раздались удивленные выкрики.

– Я не чту святынь, потому что этого не велит Библия.

– Вор! – внезапно раздался крик за спиной Ларк.

Опираясь на плечо доктора Снайпса, она повернула голову. Двое грузных мужчин яростно глазели друг на друга. Ларк увидела, как от них в толпу юркнул маленький цыганенок.

–Я верю только в то, что прочел в Библии, которая является словом божьим, – пророкотал Спайд.

– Мой кошелек! – завизжала одна из женщин и ударила кулаком стоящего рядом юношу. – Ты стащил мой кошелек, проклятый ворюга.

Ларк точно знала, что юноша невиновен. Она видела, как молоденькая цыганка спрятала что-то за лиф платья.

– Он ущипнул меня, – возмутилась пухлая матрона. Ее муж схватил за грудки пожилого мужчину и принялся его трясти. Стоящий рядом старый цыган с длинной бородой уставился в небо, всем своим видом олицетворяя невинность. Люди вокруг разразились потоком ругани.

– Я виновен! – кричал Ричард Спайд. – Виновен в том, что верю в бога, каким он предстает перед нами в Библии.

– Пусть наступит правосудие! – раздался криксо стороны возвышения с почетными гостями. Палач в капюшоне поднес горящий факел к соломе и щепе, что лежала охапками у основания столба. Его помощник установил рядом мешочки с порохом. Им приходилось использовать их, чтобы быстрее разжечь огонь.

– Лови вора! Держите толстяка в синем! Палач и его подручный остановились, так и не донеся факелы к растопке. Они неуверенно переглянулись.

Если это ересь, тогда я еретик! – Голос Спайда тонул в яростных воплях толпы.

Взгляд Ларк привлекло какое-то движение в дальней части площади. «Оливер де Лэйси забрался на цыганский фургон и махал руками, чтобы привлечь ее внимание. На его лице играла улыбка.

Беспорядки в толпе, вызванные проделками цыган, были, очевидно, его рук делом. Ларк невольно улыбнулась в ответ. Ей надо было доверять Оливеру – подстрекательство к бунту было его любимым занятием, из-за него он и попал в Ньюгейт.