– Слава богу, вот он, – сказала она, схватив со столешницы кошелек. Лекси, как нередко отмечала миссис Ричардсон, забывала бы дома голову, если б голова не была пришита. – Ну как, весело тебе на каникулах? – спросила она у Иззи, и Мия увидела, как у той погас взгляд.

– Спасибо за сэндвич, – сказала Иззи, сползла с табурета и удалилась наверх.

– Господи, – закатила глаза Лекси. – Я никогда ее не пойму.

Она посмотрела на Мию, ожидая сочувственного кивка, но ничего такого не дождалась.

– Езжай осторожно, – только и сказала Мия, и Лекси ускакала с кошельком в руке, и спустя миг снаружи взревел “эксплорер”.

У Иззи была душа радикала, но опыт четырнадцатилетки из пригорода на Среднем Западе. Посему она прикинула, как лучше отомстить – яйца в окна или горящие пакеты с собачьим говном, – и выбрала что получше из скудного репертуара.

Три дня спустя Пёрл и Сплин в гостиной смотрели “Рики Лейк”[61], а Иззи невозмутимо прошествовала по коридору – под мышками две упаковки по шесть рулонов туалетной бумаги. Оба мигом переглянулись и, не сговариваясь, ринулись за Иззи следом.

– Да ты совсем с дуба рухнула, – сказал Сплин, когда они перехватили Иззи в прихожей и успешно загнали в кухню. За многие годы Сплин не раз спасал Иззи от ее собственной глупости – так он сам это понимал, – но сейчас решил, что Иззи идет на рекорд. – Забрасывать ее дом туалетной бумагой?

– Бумагу хрен уберешь, – пояснила Иззи. – Она взбесится. И так ей и надо.

– И догадается, что это ты. Она же тебя только что отстранила. – Сплин пинком отправил туалетную бумагу под стол. – Если не поймает за работой. Скорее всего поймает.

Иззи набычилась:

– А ты что предлагаешь?

– Одной миссис Питерс будет мало, – сказала Мия. Трое детей вылупились в изумлении. Про Мию они позабыли, однако вот она, Мия, – режет перец к ужину и говорит так, как родители не говорят никогда. Пёрл вспыхнула и прожгла мать взглядом. О чем она думала? Встревать, да еще в такую беседу? Думала-то Мия про свою юность – эти воспоминания она убрала на хранение давным-давно, а сейчас достала и отряхнула.

– У меня когда-то знакомый заклеил замок в кабинете истории, – продолжала Мия. – Он опоздал, учительница оставила его после уроков, а у него был важный футбольный матч, и он все пропустил. Утром залил ей в замок целый тюбик клея. Пришлось выламывать дверь. – Губы ее изогнула отрешенная улыбка. – Но он заклеил дверь только ей, и его сразу вычислили. Наказали на месяц.

– Мам. – Лицо у Пёрл горело. – Спасибо. Мы разберемся.

И она поспешно вытолкала Иззи и Сплина с кухни, чтоб Мие не было слышно. Теперь они решат, что мать совсем чокнутая. Пёрл не смела взглянуть им в лицо. Но если бы взглянула, увидела бы не насмешку, а восхищение. По блеску в глазах Мии оба поняли, что она гораздо толковее – и гораздо интереснее, – чем они думали. В этот миг (сообразят они позднее) оба впервые заподозрили, что Мия не так проста.

Весь вечер Иззи обмозговывала историю Мии, ее вопрос: Что ты будешь делать? В нем Иззи услышала разрешение поступить так, как ей всю жизнь поступать не велели: взять дело в свои руки, натворить безобразий. Гнев разрастался и уже целил не только в миссис Питерс, но и в директора, который ее нанял, и в завуча, которая подписала отстранение от занятий, и во всех учителей – во всех взрослых, – что обрушивали на школьников незаслуженную деспотическую власть. Назавтра Иззи приперла Сплина и Пёрл к стенке и изложила свой план.

– Она взбесится, – сказала Иззи. – Все взбесятся.

– Ты спалишься, – возразил Сплин, но Иззи покачала головой.

– Я уже все решила, – сказала она. – Я спалюсь, только если вы не поможете.

* * *

Зубочистка, если ее воткнуть в стандартную замочную скважину и сломать заподлицо, – отличная штука. Замок цел, но ключ не войдет, и дверь не откроется. Зубочистку не так просто достать без тонконосого пинцета, а он редко бывает под рукой, и его еще поди найди. Чем больше досадует обладатель ключа, чем сильнее и настойчивее сует ключ в скважину, тем упрямее зубочистка застревает в нутре замка и тем дольше ее оттуда выковыривать, даже и подходящим инструментом. Умеренно ловкий подросток, если пошевеливаться, может вставить зубочистку в замок, отломать кончик и уйти примерно за три секунды. То есть трое подростков, работая слаженно, способны обездвижить все старшие классы, все сто двадцать шесть дверей, менее чем за десять минут – никто ничего не успеет заметить, – а потом устроиться в коридоре и посмотреть, что будет.

Когда первый учитель обнаружил, что замок заклинило, на часах было 7:27. К 7:40, когда большинство учителей разошлись по классам и уткнулись носами в запертые двери, смотритель мистер Ригли кончиком перочинного ножа добывал первую щепку из замка химлаборатории наверху в естественно-научном крыле. К 7:45 мистер Ригли, направившись к себе в кабинет за ящиком с инструментами и пинцетом в этом ящике, узрел громадную толпу учителей – все сгрудились у него под дверью и орали про заклинившие замки. В сумятице кто-то выбил из-под двери упор, дверь захлопнулась, и мистер Ригли наконец обнаружил зубочистку, которую Иззи лично вставила ему в скважину давным-давно, пока он ходил за кофе.

Между тем в школу ручейками стекались ученики – сначала ранние пташки, которые прибывали к 7:15, чтобы занять место на стоянке, огибавшей школу, потом те, кого привозили родители и кто приходил пешком. К 7:52, когда подтянулись тормоза и прозвенел звонок на первый урок, в коридорах было не протолкнуться от ликующих школьников, растерянных секретарш и разгневанных учителей.

Спустя еще двадцать минут мистер Ригли вернется, сходив к своему фургону, порывшись в ящике с инструментами в багажнике и, к невероятному своему облегчению, отыскав там другой пинцет. Затем пройдет еще десять минут, прежде чем удастся извлечь первую зубочистку из первой двери и учитель химии наконец сядет за свой стол. Утренние объявления отложили, а вместо них по громкой связи зачитали суровые наставления – о том, что ученикам надлежит выстроиться возле своих классов, – которых никто не расслышал. В коридорах бушевал праздник-сюрприз – хозяев нигде не видать, а все школьники обернулись довольными гостями, и сюрприз преподнесли им. Кто-то достал из шкафчика магнитолу на батарейках. Андре Уильямс, футбольный кикер, вытащил антенну, забросил магнитолу на плечо, настроил на WMMS – “Радио-Гриф”, – и танцы под “Майти Майти Босстонз”[60] продолжались, пока преподавательница американской истории миссис Аллертон не пробилась сквозь толпу и не велела все выключить. Мистер Ригли перемещался вдоль коридора, от двери к двери, выуживал щепки из йельских замков и собирал в мозолистую ладонь.