– Другими словами, – сказал Каспиан, – вы просите даму о подвиге, на который боитесь послать ваших сестер и доче­рей.

– Вот, вот! – радостно подхватили голоса. – В самый раз! Ученый человек, ничего не скажешь!

– Нет, такой наглости… – начал Эдмунд, но Люси его пе­ребила:

– Ночью мне идти или днем?

– Днем, днем, чего там! – сказал Главный. – Зачем же ночью? Это в темноте? Ой!

– Что ж, я пойду, – сказала Люси. – Не останавливайте меня, – обратилась она к друзьям. – Неужели вы не видите, что другого выхода нет. Их очень много, нам не отбиться. А так – может быть ничего со мной и не будет.

– Да ведь там волшебник! – сказал Каспиан.

– Знаю, – сказала Люси. – Наверное, я с ним полажу. Ты же видишь, они… не очень храбрые.

– Они не очень умные, – сказал Юстэс.

– Ну, Люси, – взмолился Эдмунд. – Подумай, как же можно! Спроси хотя бы Рипа, он тебе скажет.

– Я ведь и свою жизнь спасаю, – ответила ему сестра. – Я тоже не хочу, чтобы меня изрубили невидимыми мечами.

– Ее величество права, – промолвил Рипичип. – Если бы мы могли спасти нашу королеву, мы бы знали, что нам де­лать. Но мы не можем. Услуга же, о которой просят они, не пятнает ее чести. Напротив, это истинный и благородней­ший подвиг. Сердце подсказывает королеве отправиться к волшебнику, и не мне спорить с нею.

Все знали, что Рипичип никогда ничего не боялся, и по­тому он сказал это, не смущаясь. Мальчики, которые боя­лись очень часто, сильно покраснели, но возразить не мог­ли. Раздались восторженные крики невидимок, а предводи­тель пригласил всех поужинать. Юстэс хотел было отка­заться, но Люси сказала: «Ну что ты, они не такие! Чего-чего, а коварства в них нет!», и все согласились, и направи­лись к дому под радостные вопли хора.

Невидимки угостили гостей на славу. Было очень смешно смотреть, как тарелки и блюда сами летят на стол. Добро бы еще они летели – нет, они прыгали, взмывая на пятнадцать футов и ловко скользя вниз. Правда, кое-кого при этом обрызгало соусом.

– Что же они за народец? – шепнул Юстэс Эдмунду. – Вроде нас или нет? Может, вроде лягушек или кузнечиков?

– Скорее всего, – ответил Эдмунд. – Только не говори Лю­си, она боится насекомых, особенно больших.

Ужин был бы еще приятней, если бы невидимки не раз­вели столько грязи и меньше поддакивали. Правда, говори­ли они то, на что не возразишь, скажем: «Если ты проголо­дался, значит ты хочешь есть, я так считаю», или: «Темнеет что-то, к ночи всегда темнеет», или: «В лужу ступил? Мокро тебе, а?». Но кормили они хорошо; тут были грибной суп, и цыплята, и горячий окорок, и крыжовник, и смородина, и сметана, и творог, и молоко, и мед – не простой мед, а на­питок. Он всем понравился, только Юстэс потом жалел, что выпил лишнего.

Наутро Люси проснулась в том состоянии, в каком быва­ешь, когда тебе предстоит экзамен или визит к зубному врачу. Светило солнце, пчелы влетали, жужжа, в открытое окно, газон был совсем такой, как в Англии. Люси подня­лась, оделась и храбро попыталась есть, даже говорить за завтраком. Когда же Главный голос объяснил ей, что де­лать, она попрощалась с друзьями, молча направилась к ле­стнице и, не оглядываясь, пошла наверх.

К счастью, там было светло. Прямо перед ней, на первой площадке сверкали солнечным светом открытые окна, а снизу доносилось уютное тиканье часов. Потом она сверну­ла налево, и, одолевая следующий пролет, тиканья уже не слышала. Дойдя до верха, она увидела длинный коридор, кончавшийся окном. Наверное, он шел через весь этаж, на­сквозь. Дубовая обшивка стен и мягкие ковры ей понравились, множество дверей – не очень. Особенно же неприятна была полнейшая тишина – мышь не скреблась, муха не жужжала, занавеска не хлопала, только стучало ее собст­венное сердце.

«Последняя дверь налево», – подумала Люси, огорчаясь, что дверь эта так далеко, и на пути к ней придется мино­вать много других, за каждой из которых может оказаться хозяин. Но, думай – не думай, идти надо, и Люси пошла, бесшумно ступая по толстому ковру.

«Пока что боятся нечего», – говорила она себе. И впрямь, коридор был тих и светел, разве что – слишком тих. Да и лучше бы, если бы на дверях не было этих знаков – запутанных, словно вензеля, и, наверное, означающих что-ни­будь гадкое. А еще лучше было бы без масок на стенах – не то чтоб особенно уродливых, но все же жутковатых из-за пустых глазниц. Так и казалось, что пройдешь мимо, и они скорчат рожу у тебя за спиной.

По-настоящему струсила она после шестой двери: стран­ное бородатое личико глянуло на нее. Заставив себя оста­новиться и посмотреть, она поняла, что перед ней зеркало, размером с ее лицо, обрамленное со всех сторон какими-то космами. «Ну вот и все, – сказала она. – Я себя увидела, бояться нечего». Однако в таком виде она себе не очень по­нравилась и поскорей пошла дальше. (Я не знаю, для чего там висело бородатое зеркало – я не волшебник).

Добираясь до последней двери, она подумала, не стано­вится ли коридор длиннее, тоже по волшебству. Но тут по­казалась эта дверь, она была открыта.

Люси вошла в залу с тремя большими окнами, уставлен­ную книгами до потолка. Она никогда не видела столько книг сразу – тут были тоненькие книжки и толстые, пыль­ные фолианты, совсем огромные, больше церковной Биб­лии, все в кожаных переплетах, все старые, ученые, вол­шебные. Но она знала, что они ей не нужны. Главный голос предупредил ее, что та книга – не на полках, а на контор­ке, в самой середине зала. Она поняла, что читать придется стоя (стульев, кстати сказать, тут вообще не было), а стоять – спиной к двери; и пошла закрыть ее.

Однако дверь не закрылась.

Кто как, а я понимаю, что ей стало неприятно. Меня бы самого это не порадовало. Но что поделаешь, пришлось стать спиной к открытой двери, зная, что может войти кто-нибудь невидимый.

Кроме того, ее огорчили самые размеры книги. Главный не объяснил ей, где нужная страница, и даже удивился, ког­да она об этом спросила. По-видимому, он и не думал, что можно открыть книгу, а не листать с самого начала, пока не найдешь то, что ищешь. «Тут с неделю провозишься!» – подумала Люси, глядя на огромный том. – А мне и так ка­жется, что я тут очень давно».

Она подошла к конторке и коснулась книги (пальцы ее дернулись, словно она тронула провод), но открыть ее не могла, пока не поняла, что надо расстегнуть застежки. Ах, что это была за книга!

Прежде всего, то был манускрипт, написанный узорны­ми, но четкими буквами, такими красивыми, что Люси долго смотрела на них, забыв обо всем прочем. Гладкая толстая бумага дивно благоухала, поля были сплошь изрисованы прекрасными картинками, а каждое заклинание начиналось с красивейшей буквицы.