команда? Где начинается и кончается зона разрушения? Сколько им осталось жить? Уцелел ли кто-нибудь из знакомых?

Слишком много вопросов, все не охватишь.

Второй вечер подряд они жуют на ужин резиновые водоросли, поджаренные на костре. Рут наконец решается задать единственный вопрос, который, как ей кажется, можно задать.

– Как быть с пропитанием? – Она умирает с голоду. Но, кроме того, ей нужно чем-то занять себя. Чтобы отвлечься от неизбежных вопросов, которые ее преследуют.

Она смотрит на Ника, освещаемого пламенем костра. Он без аппетита глодает сморщенные «резиновые» водоросли, намотанные на обуглившуюся палку.

– Ник?

– Да, я думаю. – Он потирает лоб, морщится. – Не знаю, что лучше – остаться здесь или идти куда-то. И, если мы найдем какие-то продукты, как определить, можно ли их есть? – Его лицо измазано сажей, волдыри еще больше воспалились. – Возможно, они окажутся радиоактивными, или зараженными, или…

Рут кивком просит его продолжать. Это даже хорошо, что он растерян. Вместе не так страшно искать выход из положения, в котором они оказались.

– Скорей всего, мы уже чем-то заражены. – Он показывает на свое изъязвленное лицо.

Рут дотрагивается до шеи и тут же отдергивает руку: малейшее прикосновение вызывает жгучую боль.

– Например, вода в ручье. Она наверняка ядовитая, хотя на вкус нормальная.

Ник умолкает, затем поворачивается к Рут, немного краснея от смущения.

– Прошу прощения за подробности, но у меня форменный понос. А ты как?

– Да, тоже живот побаливает.

Туалетный вопрос – самый проблемный аспект возникшей ситуации. Рут уходит в темноту, подальше от Ника, чтобы он не слышал, как она тужится, но слишком далеко не забирается: она должна оставаться в пределах слышимости, если вдруг придется позвать на помощь, предупредить о приближении друзей или врагов. Вместо туалетной бумаги использует листья тростника, которые отмывает в ручье от пепла. К сожалению, даже самые широкие и мягкие из них колются и оставляют порезы. Сегодня вечером она попробовала сходить «по-большому» у ручья, закопала за собой, как кошка, и подмылась в холодной воде. А потом, увидев, как Ник наполняет флягу водой из ручья, покраснела, чувствуя вину из-за того, что вода, которую Ник собирается пить, грязная и по ее вине.

– Под развалинами наверняка найдется немало коробок и консервных банок с едой. Этого нам хватит на много месяцев, а то и лет.

Рут вспоминает дома и фермы, которые встречались ей на пути, когда она шла до этого городка. Живо представляет содержимое буфетов, заваленных грудами кирпича и бетонных блоков. От этих мыслей начинает урчать в животе.

– Вообще-то, – вздыхает Ник, – без пищи мы точно умрем… причем довольно скоро. Так что, по факту, нужно искать продукты. Даже если они светятся в темноте, без них мы все равно не выживем. А пока, конечно, будем есть водоросли.

Рут смотрит, как он отправляет в рот еще один обуглившийся жесткий кусочек того, что еще недавно было зеленым растением.

– Полностью с тобой согласна, – отвечает она. – Попробуй только отнять их у меня.

Едва темно-синяя ночь сменяется серым утром, они начинают потеть. Жар летнего солнца прорывается к ним сквозь толстый слой облаков, хотя вообще-то день пасмурный.

Они решают вернуться в кемпинг, забрать из трейлеров все что можно. Потом попробуют разгрести развалины бывшего сельского магазина и пороются там.

– В худшем случае мы обнаружим под обломками труп хозяйки лавки, той, что была при кемпинге.

– Лавки?

– Магазина. Супермаркета. Или как там у вас, британцев, это называется.

Трупы Рут видела только по телевизору. Она пытается подавить дрожь. Неужели они найдут тело женщины, с которой она познакомилась, когда в последний раз покупала продукты в магазине, сразу как пришла в этот городок? Трудно представить, как может выглядеть труп в нынешних условиях.

Готовя себя к предстоящему зрелищу, Рут перебирает в уме самые душераздирающие варианты.

Каким будет труп – обугленным, окаменевшим, как шкура кита после взрыва?

Или высохшим? Одни кости?

Осталась ли на нем человеческая плоть? Сумеет ли она рассмотреть выражение на обожженном, окаменевшем лице?

Рут мотает головой, стараясь вытеснить из сознания жуткие картины.

Она чувствует, как ее пустой желудок сжимается, когда перед глазами встает до боли знакомое лицо Фрэн, на котором навсегда застыла гримаса страха и нестерпимой муки.

А может, и не будет никаких трупов – лишь тени на стенах, как в Хиросиме. Рентгеновские снимки людей, которые когда-то жили здесь.

Хоть бы люди погибли мгновенно. Не страдая. Сразу.

К кому обращена эта просьба? Она никогда не верила в высшую силу, сейчас – тем более. И все же сердце не так рвется, когда думаешь, что тела рассыпались на атомы. Что от них остались лишь плоские очертания – как длинные тени на дороге на исходе летнего дня.

Силуэты мамы, папы, Фрэн – всех тех, кого она мгновенно узнает.

Можно ли увидеть что-то красивое в очертаниях тени, появившейся в результате таких кошмарных обстоятельств?

Кемпинг все такой же, каким и был.

Ник останавливается, смотрит на обугленные деревья вокруг, прислушивается.

– Птиц нет!

В его голосе ликование: наконец-то он понял, что не давало ему покоя, пока они шли от берега океана. Их окружает полнейшее безмолвие.

– Если увидим что-то бабахнутое, резко линяем отсюда.

Рут тупо смотрит на него.

Ему надо употреблять поменьше жаргонных словечек. Она не понимает и половины из того, что он ей говорит.

– Если увидишь что-то подозрительное, беги со всех ног. Встретимся возле кита. Хорошо?

Рут согласно кивает.

– Думаю, надо быть готовыми к худшему, пока не получим доказательств обратного.

Ник надеется, что его страх наткнуться на одичавших людей – всего лишь отголосок многочисленных фильмов о конце света и зомби. Ему хотелось бы быть позитивнее, больше верить в силу человеческого духа. Но все же, раз он пока жив, глупо лишаться жизни, доверившись тому, кому доверяться не следует.

С другой стороны, с Рут он тоже знаком не с сотворения мира, однако жизнь свою ей доверил. Впрочем, разве у него есть выбор? Ясно ведь, что держаться вместе – лучший вариант для них обоих.

Он вскидывает руку, предупреждая Рут, что надо остановиться и оглядеться. Взглядом он ощупывает покрытую пеплом местность, высматривая признаки движения, затем осторожно открывает дверь своего трейлера.

И сразу же приступает к делу: срывает с кровати одеяла и простыни, сворачивает их в тугой узел и запихивает на дно рюкзака – последние две ночи он замерзал. Просить Рут, чтобы она пустила его в