взять тебя, - сказал я зорянке. - Всё равно с голоду пропадёшь, застынешь на снегу». Я посадил её в карман куртки и повернул назад.

Дома поместил больную пленницу в просторную клетку и повесил у окна. Зорянка - птица летняя, питается насекомыми, значит, и корм ей иной нужен, не то, что щеглам и чижам. Насыпав в чашечку муравьиных яиц и мелких ягод бузины, размочив в молоке хлеб, я всё это поставил в клетку. Затем отыскал тонкое мочало и, несмотря на протесты лупоглазой птахи, связал разбитое крыло.

Первое время птичка дичилась, бросалась на прутья садка или пугливо забивалась в угол. Но корм все-таки брала. «Ничего, привыкнет», - утешался я. Через несколько дней зорянка стала спокойнее. Когда открывали её клетку, она отходила в сторонку и оттуда поглядывала своими чёрными блестящими глазами.

Вскоре моя питомица окрепла, повеселела. Больное крыло срослось, и она легко порхала на жёрдочки.

Когда в клетке меняли воду, она тотчас прыгала вниз, осторожно заходила в блюдце, и начиналось купание.

Птица плескалась долго и беззаботно. Радужный веер брызг разлетался во все стороны. Наконец мокрая зорянка кое-как взбиралась на палочку, отряхивалась и затихала, время от времени издавая приятный и звонкий свист, какого не доводилось мне слышать у зорянок раньше.

- Что же ты не линяешь, черноглазка? - спрашивал я птицу. Мне и это казалось странным. У молодых зорянок к осени на груди вырастают яркие красно-ржавые пёрышки, а эта как была серой, так и осталась. Тогда я плохо разбирался в птицах.

Птичка склоняла голову набок, весело глядела на меня и начинала смешно приседать и кланяться, дёргая хвостом. Конечно, это зорянка, у всех у них такая привычка кланяться и дёргать хвостом.

Так и прожила она всю зиму, до весны. Наступил март и развесил по крышам льдистые корешки-сосульки. Воробьи, встрёпанные и злые, дрались по заборам. Тонко звенел весенний голосок синички-кузнечика. Черноглазка тоже чувствовала приход весны: стала строже, пугливее, а по ночам беспокойно прыгала в клетке. Я не удивлялся: так ведут себя все перелётные птицы весной и осенью. Они летят на родину, и ничто не может их остановить: ни клетка, ни темнота.

Я всегда удивлялся: когда же птички спят, а зорянки в особенности. Это пичуги сумеречные. Днём они поют только в пасмурные дни, а обычно - перед рассветом да на закате. Днём птички кормятся - ищут личинок в лесной подстилке, ворошат опавшие листья. И остаётся им спать всего-навсего часок пополудни. Забьётся птичка в глушь, дремлет одним глазком, а другим-то поглядывает. Заснёшь крепко и попадёшь в когти к ястребу, в зубы кунице.

В мае от черноглазки совсем не стало покоя. Она посвистывала всю ночь напролёт и хрипло, вкрадчиво каркала. Я решил отнести птичку в лес. Я уже понял, что это, видимо, не зорянка. Но кто живёт у меня, так и не мог определить.

Однажды я проснулся очень рано. Ещё не взошло солнце, и в комнате было темно. Лишь окна, обращённые на восток, освещались тёплым светом зари. Такие же розовые пятна лежали на противоположной стене. Тихо. Что же меня разбудило? Я сел на кровати, прислушался и вздрогнул: в тишине комнаты мощно свистнул, защёлкал, залился долгим раскатом соловей.

Откуда? Я озирался по сторонам и, только взглянув на клетку, наконец понял…

«Чип-чип-чип-тю-тю-тю-тю-тю-цви…» - заливалась моя черноглазка.

Это же соловей! Самый настоящий! И, словно подтверждая мою догадку, птица пела всё громче и громче. Казалось, изо всех своих маленьких силёнок она благодарила за спасённую жизнь.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.