– А у вас?

– У нас говорят, что Кирзач – особо опасный преступник. И не дурак. Еще неделю назад его можно было взять голыми руками, а сейчас вряд ли. Банда у него большая, денег много; его люди и прокурора могут подкупить и даже судью. Пока все это теоретическое предположение, но кто его знает, может, уже и на практике так будет…

– Возьмите Кирзача за горло, и узнаете, как оно будет.

– Думаешь, это так просто? Фигаро здесь, Фигаро там… Причем Фигаро этот с автоматическим оружием. И ни перед чем не останавливается.

– Я вас понимаю. Но помочь не могу. Кирзач в маске был.

– Вот видишь, Кирзач в маске был.

– Может, и Кирзач. Я точно не знаю.

– Зато я знаю, – пристально глянул на Вайса капитан. – Знаю, что у тебя личные проблемы с Кирзачом. И он может тебе отомстить.

– С Кирзачом проблемы у Белоярова, он Кирзача ударил. А я его не трогал.

– Но деньги ты отбил. Без денег его оставил.

– У него сейчас этих денег вагон и маленькая тележка.

– Да, но тогда они очень ему были нужны. Мы установили, на какой машине ездил Кирзач. «Волга» принадлежала прапорщику воинской части… В общем, не буду утомлять тебя подробностями; скажу только, что этот прапорщик, возможно, собирался продать оружие Кирзачу. А денег у Кирзача не было, поэтому он убил прапорщика и забрал оружие. И «Волгу»…

– А так он бы расплатился за оружие, и прапор остался жив, вы это хотите сказать? Выходит, я виноват, что прапора убили?

– Никто этого не говорит. Просто ты должен понимать, как сильно насолил Кирзачу.

– Понимаю.

– Я предлагаю тебе защиту, Василий.

– Даже так?

– Ты выступаешь свидетелем против Кирзача, и мы берем тебя под свою защиту.

– В камере меня закроете? Спасибо, не надо.

– Почему же в камере?

– А потому что это первое, что приходит на ум. И не надо меня защищать. Я уж как-нибудь сам.

– Упрямый ты человек.

– Возможно.

– Кирзача надо остановить. У него еще есть враги, и кровь будет литься дальше.

– Чья кровь? Кто у него враги? Такие же бандиты, как и он сам? Они сами выбрали свою судьбу, они знают, что их могут убить, но от своего не отступают. Так что вина за их смерть лежит на них самих.

– Да, ты прав, бандиты знают, на что идут. Но под пули могут попасть невинные. В том же «Ночном рандеву» жестоко избит повар. Тяжелая травма головы. А ведь убить могли. В тебя вот стреляли.

– Когда?

– Ты с Геннадием Желудевым стоял, разговаривал, когда все это случилось? – с колючей иронией глянул на Вайса Павлов.

– Кто вам такое сказал?

– Охранник номер его машины запомнил.

– Да?

Вайс не на шутку разволновался. Что, если охранник из проходной видел, как он пистолет с земли поднимал.

– И вы его нашли? Ну, Желудя.

– Нашли. И поговорили. Только он ничего не видел. Вообще, говорит, ничего не видел. Ты его в канаву столкнул. А если он и видел Кирзача, то не скажет. Не той он породы. Слабак по жизни. А ты парень боевой. По тебе видно, что боевой.

– Я же говорю, налетчики в масках были. А что охранник говорит?

– Сказал далеко было, не разглядел – ни масок, ни лиц… И вообще, говорит, в туалет ему очень захотелось, – засмеялся Павлов.

И Вайс улыбнулся. Ситуация не только забавная, но еще и безопасная для него. Охранник смылся по нужде, поэтому не мог видеть, куда делся бандитский пистолет.

– А в «Ночном рандеву» его видели?

Павлов нахмурил брови.

– Там он без маски был. Но все утверждают, что ничего не видели. Избитый повар клянется, что ничего не помнит. Но я-то вижу, что врет. И поварята ничего не видели. Хотя бандиты в потолок стреляли. Им страшно, потому и не хотят давать показания.

– Я вам сочувствую. Но ничем помочь не могу.

– Значит, ты ничем не лучше других, – с сожалением и осуждением сказал Павлов.

– А почему я должен быть лучше других? – удивленно повел бровью Вайс.

– Не знаю. Но мне кажется, что ты должен быть лучше других.

– Вам только кажется.

Напрасно мент пытается взять его на чувстве гордости за себя: безвыигрышный это вариант. Он давно уже вышел из детского возраста, чтобы покупаться на транспарантные лозунги.

– Жаль. Очень жаль.

Вайс подвез капитана, тот попытался всучить ему деньги за проезд, но он отказался. И примета плохая – брать с ментов плату за проезд. Да и Павлов ему нравился. Видно, что не шкурник какой-то, и за дело болеет.

На обратном пути к вокзалу забарахлил карбюратор, машина стала дергаться, а потом и вовсе заглохла. Вайсу пришлось повозиться, чтобы завести «Ладу», но это уже не езда, когда проблемы с машиной. Пришлось ехать домой.

Автомобиль заглох на подъездной дороге к дому, едва не доехав до гаражных ворот. Фактически, Вайс находился на своей территории, дождь закончился, и карбюратор можно было снимать прямо на месте. Он сходил в гараж, переоделся в техническую куртку, открыл капот. Сейчас он снимет карбюратор, а там и обед. Мама уже борщ варит, запах такой, что во дворе слышно. Он поест сало с чесноком. Ну и пусть от него пахнуть будет. Все равно к Оксане он сегодня не поедет. Что-то не тянет к ней. Да и она его к себе уже не зовет. Такой вот с белых яблонь дым…

Вайс уже заканчивал снимать карбюратор, когда вдруг послышались шаги со стороны улицы. Вайс поднял голову и оторопел. К нему подходил Женя, а с ним два знакомых отморозка из банды Кирзача. Один со шрамом, а другой лопоухий. Их предводителя не было, но и без него ситуация крайне напряженная. Хотя бы, потому что в руке у Жени пистолет. И взгляд у него ледяной, как у закоренелого убийцы. Что вовсе не удивительно. Ведь он убивал вместе с Кирзачом. Такая же нелюдь…

– Ну, здорово, Вася.

Женя наставил на него пистолет, а его дружки обошли Вайса сзади. Он попытался занять более-менее удобную позицию, но ему не позволили сделать это.

– Дернешься, пристрелю, как падлу! – сквозь зубы процедил Женя.

И тут же на голову сзади обрушилось что-то тяжелое. А еще чей-то тяжелый кулак смял шейные позвонки. Удары страшные по своей силе, но сознания Вайс потерял не сразу и успел почувствовать, как оказался на земле. Ноги уже отказались ему повиноваться, и о том, чтобы подняться, не могло идти и речи. Одной рукой он закрыл лицо, другой живот, но это не спасло его от удара по почкам. Еще удар, еще… Вайс уже лишился чувств, а они продолжали сыпаться на него…

* * *

Миловидная женщина с морщинистым лицом превратилась вдруг в полнолицего мужчину, а он в свою очередь перевоплотился в симпатичную девушку в белой шапочке. Смена кадров чередовалось временными промежутками, но Вайс их не замечал: сознание включалось только в момент, когда перед глазами всплывало новое лицо, а в паузах уходило в спящий режим. Вата в голове, качающийся туман перед глазами, тело какое-то одеревенелое, ни рук не чувствовал он ни ног. Хотя и понимал, что происходит. Сначала один врач к нему пожаловал, затем другой, потом появилась смазливая медсестра, которая сделала ему обезболивающий укол.