запись нес. Там архиепископы краснели, когда он до описания каких-то тентаклей дошёл. Короче, Инквизиция запись этого бреда сразу засекретила, но слухи пошли. Бедный провидец, как это увидел, так потом месяц постился в келье. Немного на хлебе, немного на воде и на офигительно большом количестве монастырского бренди.

– Не мудрено, наверное, – смеюсь я, а потом замираю с рюмкой у рта. – Стоп. Гарем кого он упомянул?

– Каких-то кошкодев...

Тут, судя по расширившимся до предела глазам, и до Гулара дошло. Видимо мы оба вспомнили опыты людей по гибридизации с разными видами. Особенно с кошачьими. В одной державе это практиковали для создания пушечного мяса для армии. Такие у них мерзкие химеры выходили...

Святош такое надругательство над чистотой человеческого тела жутко оскорбило. Вот тогда паладины Церкви и Инквизиция по слухам прямо душу отводили. Вычищали тот дурдом с огоньком. Во всех смыслах.

И вот такое непотребство некий малолетний дегенерат (а как его иначе назвать?) захотел себе в личный гарем чтобы... Ежить твой купорос! Меня сейчас вырвет.

Опрокидываем рюмки с коньяком как воду. Молчим, глядим не моргая друг на друга, а потом не сговариваясь смотрим на заветный ящик с самогоном дваров. До него за рассказами мы так и не добрались. Гулар правильно понимает, что нашим нервам нужна более эффективная смазка.

Стучу рюмкой по столу, привлекая внимание Гулара. Пальцами показываю на ширину горлышка и высоту рюмки, а потом раздвигаю указанные границы раза в три.

– Согласен! – с чувством произнёс Гулар, ставя на стол стальные кружки под чай. Я в это время нарезал мясо и сооружал бутеры на закусь. Руки у меня тряслись. Черт бы побрал моё богатое воображение.

Выпили мы не чокаясь и сразу закусили. Национальный напиток дваров или, как его зовут люди и орки, гномий самогон растворял не только сталь, но и тараканов в голове. Только бы развидеть эту картинку перед глазами. Чую, хорошо, что Гулар не уточнил насчёт непонятных тентаклей. Люди, почему вы такие больные ублюдки? Что с вами не так?

* * *

– Уй-юй, – возвращаюсь из омута памяти, хватаюсь за голову и сажусь на землю. Понятно, чего мы так нажрались. Вот зачем я это вспомнил? Даже голожопая элгара не кажется такой отвратной. Да, я нормальный гоблин. Мне нравится у женщин зелёная кожа и прелести размером с яблоки и груши, а не дыни размером с две мои головы.

Но чего меня сюда принесло?

Оглядываюсь вокруг и узнаю это место. Как давно я здесь не был? Видимо пережитый стресс заставил моё подсознание вспомнить, что есть и другие, хорошие люди: Фердинанд Блюм, Агнесс или даже Грета Гренадер.

И такой человек лежит тут, на церковном кладбище. Я сам похоронил здесь урну с его прахом. Спасибо Агнесс за разрешение.

Можно было сделать это и на Чокаре. Только мы с Гуларом были против того, чтобы зарыть его тело на мире-свалке. Поэтому двар соорудил из части корабельного оборудования импровизированный крематорий. Даже урну мы выплавляли из обломков обшивки угнанного корабля. И для него мы ставили третью стопку.

Отчасти по этому мы оказались здесь. Из-за храма, кладбища и этого вида на рассвете. Тогда, попросив похоронить его здесь, мы заслужили уважение настоятельницы. Она сама прочитала заупокойную молитву, а служки сделали надгробный камень.

– Здравствуй, старый друг. Прости, но я давно не заходил. Как ты тут? – подхожу ближе и замираю.

Служки следили за могилами. Вокруг чистота, порядок и видна гравировка на камне:"Здесь покоится святой отец Эрик Ламарк. Преданный друг и мудрый наставник". Только моё зрение видит другую надпись, сделанную чернилами гоблинов. Её оставил я, написав имя друга по нашим правилам, как члена племени и семьи. Так я его уважал.

Но меня настораживает другое. Перед надгробием стоит серебрянная ваза с парой роз. Это явно работа не Агнесс, Гулара или служек церкви.

Кто-то недавно посещал могилу. Но с какой целью? Почему мне кажется, что это послание для меня?

Глава 6 Контракт

– Туми, ну успокойся. Мне и так плохо, – вяло отбиваюсь я от приятеля по возвращении домой. Да что не так? В макака будто злой дух вселился.

Стоило мне переступить порог своего жилища, как павиан спрыгнул со своей лежанки. С силой прижав меня к стене, Туми обнюхал меня всего, а потом заревел. Мой запах его явно не радовал. Хм, я и раньше после гулянки приходил с перегаром, но тут явно что-то другое. Может запахи кладбища?

Отбившись от приятеля и питомца в одном лице, подхожу к холодильному ящичку. Льда в стакан побольше, затем наливаю воду и немного микстуры. Холод отбивает мерзкий привкус. Фух, легче жить.

Быстренько варганю себе очень крепкий каф и разогреваю галеты. Опять завтрак наёмника. Встреча рано утром, когда-то недоступное для меня приватное заведение ещё закрыто. Для специальных гостей хозяева клуба специально откроют двери и в такое время. Поспать не выйдет.

Освежаюсь и замечаю, что Туми подозрительно нюхает мою тунику. Что-то ему в ней не нравится. Иначе почему он так жалобно кричит. А вот это уже подозрительно и сильно меня напрягает. Но с другой стороны, я же профессионал. Давайте-ка подумаем, что могло напрячь моего мохнатого приятеля с его чутким обоянием?

Стоп. Да этот вопрос содержит в себе и ответ. Плюс упоминание мадам Лины о том, что кто-то ищет изготовителя воровского снаряжения. Это я вчера двару рассказал, а тот уверил, что проверил всю свою берлогу сканерами. Даже нашёл пару жучков. Но кто сказал, что неизвестные применили один способ шпионажа?

Дергаюсь к ящикам и достаю подаренный Гуларом прибор и флакон с хитрой жидкостью. Провожу рамкой прибора по одежде – показания зашкаливают. Вот гниды. Туми, с меня орешки и свежие фрукты. Прости, Агнесс, но мне снова придётся немного разграбить твой сад.

Брызгаю всё вокруг, себя и одежду из флакона, отбивая запах. Туми сразу успокаивается, только чихать начинает. Потерпи, дружок, скоро пройдёт. Но по запаху нас точно не вычислят теперь. Кто-то распылил эту дрянь в мастерской Гулара. Предупреждаю его по инфору, но ответа от двара нет.

Ох и не нравится мне всё это. И теперь мой лихой и придурковатый ответ Атору, сказанный пару недель назад, уже не кажется таким удачным. Вор предупредил меня, что после Ордана за меня всерьёз взялись