Когда студенты начинают больше доверять рисованию без плана, я то и дело слышу удивленное: «Урок окончен? Куда улетело время?» Но я знаю, что так бывает не сразу. Поначалу для некоторых двухчасовое занятие тянется бесконечно, пока они борются со страхами и преодолевают сопротивление, прежде чем сделать первые мазки на чистом листе. Со временем они обучаются нырять в творческий поток.

Самоконтроль — мощная помеха. Чаще всего творческий процесс прерывается, потому что мы цепляемся за знакомое представление о себе, как только возникает неопределенность или предчувствие риска. Это ведет к бесконечному перетягиванию каната между тем, как мы себя видим, и тем, как реагируем на собственный рисунок. Но утверждения вроде «Это я» или «Это не я» напрямую противоречат принципу открытости личностным изменениям. Внутренний монолог может выглядеть так: «Это не то, что я хотел нарисовать. Я представлял это иначе. Я пришел на занятия счастливым и хотел нарисовать нечто приятное, но моя картинка становится все мрачнее и мрачнее».

Всем нам тяжело избавиться от таких мыслей, даже тем, кто привык с головой погружаться в поток в других областях жизни. Например, моя студентка Эмили — певица, художница и мать двоих детей. Исключительно творческий человек с богатым воображением, она создавала неповторимые вещи. Она стала брать у меня уроки просто потому, что ей не хватало времени на рисование и была интересна сама техника. Все это казалось ей развлечением. Когда на третьем занятии Эмили зашла в тупик, я задала ей обычные вопросы: «Что может появиться в верхнем углу или внизу? Что происходит в воде, которую ты только что нарисовала?»

Без тени сомнения Эмили ответила: «Нет, я не буду этого делать. Я хочу рисовать оптимистичные картинки». Что она и делала. Бабочки, кролики и детские лица — с постоянными остановками на одном и том же месте. Ей нравились картинки, и она не хотела их портить. Я стараюсь увести студентов так далеко, как могу, но в конечном счете им самим выбирать, насколько далеко они готовы зайти. На одном из занятий Эмили начала рисовать женщину, танцующую хулу. Получалась солнечная и красочная картинка, и студентка явно была довольна, пока не изобразила руку танцовщицы. Результат привел ее в негодование. Она нарисовала руку широким мазком, наполненным энергии, и я уговаривала Эмили оставить как есть. Переделывая, можно потерять спонтанность, силу движения, искренность рисунка. Но она настаивала на том, чтобы закрасить и нарисовать руку заново. «Мне не нравилось, а теперь нравится», — сказала она с победным видом, когда закончила.

В моменты острого недовольства собой мы должны отнестись с любопытством к своей реакции. Сделать усилие, чтобы прекратить поток непроизвольных отрицательных суждений, которые мешают принимать сделанное. Это время, когда нужно возразить своему разочарованию, используя новые слова, будь то мантра «Это всего лишь бумага и краски!» или другое выражение поддержки.

Чего мы боимся? Что страшимся потерять, если ослабим контроль над рисунком? Что если мы примем образы такими, какие они есть? Оценки вроде «мрачно» или «недостаточно хорошо» — субъективны и полны критики. Стоит ли доверять голосу, твердящему, что это правда? Поддались бы мы с той же легкостью, если бы с такими заявлениями выступил незнакомец?

В первую очередь я советую студентам с интересом прислушиваться к внутренним голосам, вещающим от первого лица. «Я хочу», «Мне надо». Они выдают себя за носителей авторитетного мнения или помощников. Часто это мыслители, мастера планирования и сомневающиеся личности внутри нас, но не исследователи и не авантюристы. Они контролируют любые отклонения от проторенной дорожки. Эти голоса, скорее всего, играли важную роль в трудные моменты жизни и предлагали защиту, но теперь, когда мы хотим ступить на новую почву, стоит спросить себя: «Нужен ли страж здесь и сейчас?»

Мы уже знаем, чего хочет рациональный ум, какой цвет он предпочитает, что за красивую картинку ждет сегодня. Самопознание же призвано выявить то, что скрытая часть нас желает, но не может выразить. Если мы перестанем держаться за опору в виде представлений о себе и позволим потоку подхватить нас, то окажемся в реальности, где нет времени и не нужно прилагать усилий, где погружаешься в процесс и едва замечаешь, как утекают минуты и даже часы.

Такой подход к рисованию похож на плавание. Новички паникуют, боясь утонуть, и тем подвергают себя большей опасности. А податливость и расслабленное внимание позволяют оставаться на поверхности.

Рисование тоже требует концентрации, когда мы следим за движениями кисти по бумаге, находясь вне времени и пространства и не прилагая усилий. Буддисты называют это самадхи — состояние сосредоточенности, в котором весь мир уходит на задний план и мы забываем о том, как должны вести себя. Мы просто есть. Мы не обращаем внимания на то, что происходит в комнате, на шум за окном или на перепады температуры. Мы едины с бумагой, образами, фигурами и красками.

Поток иногда прерывается — и это один из парадоксов творческого процесса. Студенты так много требуют от себя. Я вижу, какого уровня совершенства они хотят достичь. Они надеются, что нужное решение появится незамедлительно, что они смогут сделать что-то идеально, по-другому, по-новому, выдать нечто значительное. Какая тяжелая ноша!

Одновременно они обделяют себя поддержкой, без которой невозможно оправдать подобные ожидания. Не оставляют шанса на ошибку, а ведь без ошибок ничего не бывает. Так мало нужно, чтобы сбиться с пути. В этой технике каждая точка — мостик к следующей. Не надо считать, сколько точек или времени потребуется, чтобы пришло озарение — следующий виток вдохновения.

Отбросьте старые убеждения: «Когда дело плохо, за дело берутся самые мужественные» или «Победа — не главное, а единственное, что важно». Первую фразу приписывают одновременно Джозефу Кеннеди и американскому футбольному тренеру Кнуту Рокне, а вторая принадлежит легендарному коллеге последнего — Винсу Ломбарди.

Но если упорство и тяжелый труд приносят плоды в политике и спорте, то в делах, требующих воображения (и часто при любом обучении), приложение сверхусилий может лишь усилить недовольство, злость и спровоцировать желание все бросить. Самооценка падает. Чем больше мы упорствуем, тем меньше удовольствия получаем.

Иногда существенное усилие требуется на то, чтобы перестать пытаться. Ярким примером стала моя студентка Бонни — учительница, которая помогала молодым людям в писательских и других творческих проектах, мечтая при этом самостоятельно затеять что-то интересное. Она купила краски и бумагу много лет назад, но положила их на полку. Что ей мешало? Наконец она созрела это узнать. Первые несколько рисунков получились с легкостью, цвета и фигуры волшебным образом вылетали из-под кисти и ложились на бумагу. Но на четвертом рисунке возникло незнакомое, похожее на лягушку существо, которое она не могла приручить. Чем больше Бонни старалась сделать зверя симпатичным, прорисовать лапы, тем более непонятным становился он, словно отказывался поддаваться определению. Чем старательнее Бонни приукрашивала его, тем «уродливее» (это ее слово) существо становилось. После нескольких наших разговоров она наконец согласилась оставить все как есть — незаконченным, как ей казалось, но правдивым. Получилось то, что получилось, и это нужно было принять.