Джорджия молчала, надеясь, что он не спросит, виделась ли она с Ли. Ей было отлично известно, что с ее лицом лучше не врать.

— Хочешь кофе? — неожиданно спросил Дэниел, сверкнув голубыми глазами. — В «Национале» варят отличный ирландский кофе. Думаю, тебе не помешает после таких-то сорока восьми часов. Мне точно не помешает.

В душе Джорджия оставалась подростком, и этот подросток сдался без боя. Сам Дэниел Картер пригласил ее на чашку кофе! Однако взрослая Джорджия не хотела поддаваться, да и осторожность подсказывала ей отказаться от приглашения — ведь ей ни к чему расспросы о Ли. К тому же в доме миссис Скутчингс ее наверняка уже ждала мама.

Джорджия взглянула на волосы Дэниела, взъерошенные, словно он только что вылез из постели.

— Звучит неплохо, — ответила Джорджия, решив, что позвонит матери из «Националя».

* * *

Полдороги прошло в разговорах о том, почему Налгарра не вкладывает деньги в новый культурно-спортивный центр, если в старом поселились три семьи летучих мышей и тропический лес уже пророс сквозь крышу, когда мимо проехал черный «мерседес» и остановился в пятидесяти ярдах от них в глухом переулке. Из автомобиля вышли трое мужчин азиатской наружности.

Двое прислонились к автомобилю и закурили. Третий пошел навстречу Джорджии и Дэниелу, не глядя на них. Несмотря на непогоду, все трое были в черных очках. Джорджия оглянулась и убедилась, что на улице больше нет ни души. Ни детей, ни собак, ни одной машины. Ей показалось, что волосы у нее на затылке встали дыбом.

Едва они поравнялись с «мерседесом», двое мужчин оттолкнулись от автомобиля и тоже направились к ним. Они улыбались. Дэниел резко остановился:

— Ты их знаешь?

Джорджии казалось, что высокого она как будто недавно видела, но она бы в этом не поклялась:

— Нет.

— И я не знаю. — Дэниел опустил руки. — Иди назад.

Джорджия не медлила ни секунды. Крутанувшись на пятках, она торопливо зашагала в обратном направлении. Когда же оглянулась через плечо, то с ужасом увидела, что двое мужчин набросились на Дэниела. Одного он ударил кулаком в лицо, и тот отлетел назад, но прежде чем успел нанести еще удар, второй нападавший ногой ударил его в пах. Дэниел согнулся, потом упал на колени.

— Дэниел, — крикнула Джорджия и бросилась к нему.

Он стонал, пытаясь подняться на ноги, когда первый ударил его по голове, и Дэниел камнем повалился на землю. Джорджия звала его, но кто-то схватил ее и ударил в живот.

У нее перехватило дыхание, и она тоже упала на тротуар. Второй удар пришелся в грудь, еще один — в солнечное сплетение. Джорджия застонала. Ее вырвало. Она попыталась поднять голову, но ее с силой вдавливали в дорожное покрытие. Задыхаясь, Джорджия пыталась глотнуть воздуха, носом и ртом всасывая рвоту.

Ей показалось, что она слышит свое имя. Странно, но ей померещился голос Ли, однако в следующее мгновение у нее словно взорвалось ухо, и в голове пророс гигантский алый цветок, наполнивший ее болью. Потом все потемнело.

К Джорджии медленно возвращалось сознание. Она лежала в углу плохо освещенной комнаты. Помимо воли она отметила, что пол пыльный, со стен облезла краска, а из мебели всего несколько стульев около большого деревянного стола.

За столом сидел китаец. Джорджия не сводила с него взгляда. Она хотела заговорить с ним, но когда подняла голову, он встал и ушел из комнаты. До нее донесся запах стряпни, еще она услышала, что работает телевизор, заглушая китайскую речь, и звякает металлическая посуда.

С опаской она поднялась на колени, прижимая к груди забинтованную руку. Боль пронзила ее, и она согнулась пополам, ощущая позывы к рвоте. Тыльной стороной правой ладони Джорджия вытерла рот и, встав на ноги, двинулась к двери. Когда дверь открыли, она остановилась.

В комнату вошли четверо мужчин. Один положил на стол черный рюкзачок и сел. На нем был кожаный пиджак нараспашку поверх белой футболки. Джорджия узнала мужчину, который плюнул на пол в коридоре больницы. Еще один, севший рядом, был постарше и в костюме. Остальные двое, высокие крепкие ребята в джинсах и рубашках, встали у стены, скрестив на груди руки. Окно было позади них, и Джорджия не могла рассмотреть их лица.

Тот, что в костюме, сказал что-то Кожаному Пиджаку. Судя по голосу, он был заядлым курильщиком.

Кожаный Пиджак наконец-то посмотрел на Джорджию:

— Где Ли Денхэм?

У Джорджии перехватило дыхание, голова кружилась.

— Где он?

— Я н-не знаю.

Он взглянул на Костюм и перевел взгляд на Джорджию. Костюм закурил, потом рявкнул, задавая очередной вопрос. Джорджия уставилась на коричневую дыру между его передними зубами, но потом поняла, что это тоже зуб, только изменивший окраску от никотина.

— И Миншу?

— Кто?

— Сьюзи Уилсон.

— Она погибла, когда упал самолет.

Кожаный Пиджак подошел к ней, и Джорджия разглядела на его майке надпись: «Волны встречаю стоя». Такая же, как у Ли. Джорджия не знала, что это значит, и не хотела знать.

— Где Минцзюнь?

— Какой Мин?

— Брат Миншу.

— Понятия не имею. Извините.

Когда он приблизился, вытянув перед собой руку с раздвинутыми пальцами, она обратила внимание на жуткий ноготь на его левом мизинце. Длиной примерно в два дюйма, он был цвета старой слоновой кости, посыпанной пеплом.

— Зачем ты лжешь?

Кожаный Пиджак стремительно взмахнул рукой и залепил ей пощечину, от которой она не смогла увернуться.

— Где Ли?

Она схватилась за щеку, ощутив острую боль во рту, но постаралась говорить твердо:

— Я видела его утром на берегу. Там, где Трехмильная зона.

— Где он остановился?

— Не знаю.

Он ударил ее по другой щеке, но на сей раз она была готова и успела отвернуться, чтобы ослабить удар.

— Не ври.

Она уже хотела сказать, что не врет, но тут вмешался Костюм и что-то положил на стол. С ужасом Джорджия поняла, что это кошелек Сьюзи. Он открыл его и вывалил содержимое на стол. Потом показал ей дискету.

— Где остальное? — спросил Кожаный Пиджак.

Если не можешь воспользоваться кулаками, не показывай, что боишься, будет только хуже, услышала она голос Тома.

— Что значит остальное?

Еще одна пощечина, и опять по левой щеке.

— Будешь врать, пожалеешь.

Стараясь забыть о боли и не выдать свой страх, Джорджия довольно твердо проговорила:

— Я не понимаю. Но я в своем уме и не вру. Просто я не понимаю.