Бёрна, представлявшего The Guardian. Мы участвовали в пресс-туре – мероприятии, временами отчасти схожем с вечеринкой, перетекающей с места на место: одна долгая оживленная беседа, растянувшаяся на несколько дней.

В Рейкьявике нас сначала привели на открытие выставки Хорн в Музее искусств. Художественные формы, в которых она работала, были изменчивы, как реки, моря и разные погодные явления, занимавшие ее воображение. Ее работы включали фотографии и тексты, но еще больше было полупрозрачных минималистических скульптур, похожих на застывшую текучую воду. Осмотрев выставку, мы стали знакомиться с другими гостями вернисажа. В том числе мы разговорились с человеком средних лет вполне непритязательного вида.

После того как он поинтересовался, что мы тут делаем, – ответ: «Журналисты из Британии приехали посмотреть на инсталляцию, сделанную из воды», – кто-то спросил его, чем он сам занимается. Он скромно ответил: «Я президент Исландии».

Исландия – страна маленькая, во всяком случае, если говорить о населении. В ней живет всего 330 000 человек, только в два раза больше, чем в моем родном Кембридже. Помню, я задавался вопросом, почему действие огромного количества детективов происходит в Исландии. Как мог такой крошечный народ породить для них достаточное количество убийств? (Впрочем, английские сельские коттеджи времен Агаты Кристи тоже, конечно, не были столь завалены трупами, как в детективах.)

На следующий день мы сели в микроавтобус и отправились на открытие инсталляции; мы двинулись на север от Рейкьявика по тусклой прибрежной равнине, где, кроме высоких холмов на востоке, смотреть было не на что: почти ни одного дерева, изредка встречаются небольшие стада овец. А внутри автобуса скоро выяснилось, что у пассажиров очень разные климатические предпочтения.

Гордон Бёрн был из тех, кому всегда слишком жарко. Возможно, он не случайно оказался единственным участником группы, который прежде уже бывал в Исландии – зимой, на пике темноты и холода, когда солнце едва поднимается над горизонтом (он сказал, что в той поездке ему было очень комфортно). Едва мы отъехали от Рейкьявика, Гордон пожаловался, что духота страшная и ему нечем дышать. Ему открыли окно.

Я же, наоборот, чувствую себя в своей тарелке только на солнце и в тепле; сквозняки и холод воспринимаю как прямую угрозу своему здоровью. Мы постепенно приближались к полярным зонам, уже миновали Снайфедльс, тот самый вулкан с ледниковой шапкой, через кратер которого герои романа Жюль Верна Путешествие к центру Земли (1864) начали свой спуск. Мой кашель всё усиливался, это стало особенно заметно, когда мы наконец добрались в Стиккисхоульмюра, где температура была совсем уж низкой, а ветер – режущим.

Однако вечернее небо было великолепно, и мы любовались им по дороге на мероприятие, которое для этого полярного и малолюдного края было, вероятно, беспрецедентным: торжественное открытие важной авангардной работы. Эта работа разместилась на верхнем этаже старого здания, расположенного в самой высокой точке города, – это было странное, но симпатичное строение, напоминавшее, по словам Хорн, нечто среднее между маяком и заправкой в стиле ар-деко.

На самом деле в прошлом оно служило городской библиотекой – отсюда название инсталляции Хорн. И еще название Библиотека воды остро парадоксально: вода, особенно в виде двух дюжин образцов, слабо различимых по виду, ускользает от описаний. Ее свойства нельзя каталогизировать и нельзя зафиксировать посредством слов.

– Вода привычна и в то же время совершенно неизвестна, – говорит Хорн, – я провела с водой много времени, но я ни разу не почувствовала, что я ее постигла.

«Архивирование» этой наиболее универсальной и неуловимой из стихий, как Хорн непринужденно признала, было эксцентричной затеей.

РОНИ ХОРН

БИБЛИОТЕКА ВОДЫ

Стиккисхоульмюр, Исландия

2003/20

То же относилось к ее пребыванию в Исландии. Хорн впервые приехала сюда девятнадцатилетней студенткой в 1975 году и с тех пор постоянно Исландию посещала. Хорн – из семьи еврейских эмигрантов из Восточной Европы; ее отец держал ломбард в Гарлеме, позднее он перевез семью в северную часть штата Нью-Йорк. Первой зарубежной страной, которую увидела Рони, была Исландия, и для художницы главным очарованием этой страны были ее инаковость, чуждость: окутанный облаками форпост Европы с разреженным населением – стоическими нордическими людьми, столь непохожими на евреев Нью-Йорка. Для Рони Исландия стала своего рода огромной мастерской на открытом воздухе, местом, где она работала и генерировала идеи.

В главном зале бывшей библиотеки Хорн установила двадцать четыре прозрачные стеклянные колонны, наполненные водой. На полу были уложены толстые резиновые маты с написанными поверх эпитетами погоды. Разглядывая водяные колонны, я обнаружил, что, если присмотреться как следует, одни были словно наполнены клубами тумана и переливались опаловым цветом, другие – совершенно прозрачными, некоторые – желтоватыми, наверное, из-за присутствия вулканической серы. Они действительно все были несколько разными, но главное мое открытие состояло не в этом.

Хорн увеличила окна в зале, поэтому открывавшийся из них вид – море и гора, прекрасная и мрачная, граничащая с далекой долиной, где происходило действие средневековой Саги о людях из Лаксдаля, – стал частью ее работы. В каждой колонне отражались уменьшенный заоконный пейзаж и посетители в зале. Я увидел свой собственный искаженный облик, плавающий на фоне этого эпического водного пейзажа. И это была иллюстрация еще одного утверждения Хорн:

– В разных местах вы становитесь разным человеком. Разные места на вас по-разному влияют.

Библиотека воды, как и многие хорошие произведения искусства, по сути, проста, но порождает множество интерпретаций. Не последняя из них – отсылка к тревожным процессам, о которых в наши дни вспоминает каждый, оказавшийся в этих северных краях: таянию льдов и глобальному потеплению. Изменение климата не является темой данной работы, но оно неизбежно оказывается в ее смысловой подложке.

Каждый образец воды взят из конкретного исландского ледника, в том числе – из описанного у Жюля Верна Снайфедльса, мимо которого мы проезжали. И некоторым из этих ледников угрожает опасность исчезновения. С каждым годом их площадь уменьшается. Они тают. В атмосфере Исландии сталкиваются теплые потоки воздуха, порожденные Гольфстримом, и холодные ветры с Северного полюса, и всю историю этой страны определяли ее климат и экология. Первые поселенцы, викинги, прибывшие сюда в VIII веке, вскоре вырубили большую часть деревьев на острове и в результате стали пленниками острова, поскольку без дерева строить большие корабли оказалось затруднительно.

В XIII веке наступило похолодание, которое продолжалось несколько веков и превратило жизнь исландцев в борьбу за выживание в суровых природных условиях. Отчасти это до сих пор так, хотя к 2007 году Исландия, вопреки погодным условиям, стала богатой страной, пятой в мире по доходу на душу населения.