– Ты про такого слыхал?

Ответ Челюсти мог стать окончательным приговором.

Но случилось то, что в мелодрамах называют чудом. Хотя, может, и не было никакого волшебства. Сработала старая истина. Незнание рождает осторожность.

– Чего-то вроде слышал… Шурик от волнения забыл о боли. Давай, давай дальше…

– Он сейчас силу набирает… Я слышал, бензин под себя подмять хочет. – Шурик хорошо помнил принцип некоторых своих коллег – чем откровеннее ложь, тем больше в нее верят.

– А ты-то его откуда знаешь?

– Я его не знаю. Мне парень знакомый позвонил, Серега Иванов, мы служили вместе. Спросил, правда ли, что я журналист? А потом предложил подзаработать. Я на нулях был, согласился сдуру… Он мне фактуру и слил. Я, конечно, поинтересовался, чей заказ. Он и сказал, что Гены Бетона. Попросил помалкивать…

Серега Иванов, может, и существовал в природе, и даже далеко не один, но в списке знакомых Шурика такого господина не имелось. Проверить же, с кем Шурик служил в армии, чудовища сейчас вряд ли смогли бы, даже при наличии дюжины ломиков.

– Где твой Серега дохнет? Шурик заметил, что Трупом его больше не называют.

– Я точно не знаю, он сам не местный. Говорил, что в гостинице номер снимает. Он, кажется, в тюрьме сидел.

– И сколько он тебе отмаксал?

– Двести. Двести баксов.

– Чего-то жидковат твой Бетон.

– Он не мой… Мне Серега платил. Чудовище положило ломик, достало сигарету. Минута обсуждения.

– Крендель велел ему обе руки сломать, – голосом аккуратного отличника произнес Ирокез, – я свое отработал, теперь твоя очередь.

Шурик внезапно почувствовал себя больным, которому хирург перед началом ампутации заявил, что закончился наркоз. Челюсть подобрал ломик, шагнул к журналисту и перевернул на другой бок. Прицелился и резко замахнулся…

Шурик вскрикнул.

– Припух, трухлявый, – Челюсть опустил ломик, не нанеся удара.

Тем не менее несчастный журналист испытал уже знакомые ощущения.

Великая сила рекламы.

Челюсть, в отличие от Ирокеза, был бандитом практичным, старавшимся из каждого предприятия извлечь материальную выгоду. В детстве он мечтал заняться легальным бизнесом и сейчас использовал любой случай для накопления первичного капитала. Челюсть планировал открыть в Новоблудске сеть ресторанов быстрого обслуживания и даже подбирал звучное название, листая по вечерам орфографический словарь. Ирокез крутил пальцем у бритого виска, на что Челюсть философски отвечал: «Плох тот братан, который не мечтает стать олигархом». Вот и сейчас, глядя на лежавшее тело, он прикидывал, что ломать руку просто так расточительно. Сломать ее никогда не поздно, но почему бы на этом не подзаработать?

– Теперь слушай внематочно, ублюдочный писака, – он склонился над Шуриком грозовой тучей, – байду твою с Бетоном мы проверим. Не дай Бог не срастется, сломаем вторую клешню. Это первое. Теперь второе. Ровно через сорок дней притаранишь неустойку. За моральный вред. Двадцать тонн грин. Двести у тебя уже есть, осталось собрать совсем немного.

– Да откуда?! – Шурик, у которого не было и двухсот, прекрасно осознавал нереальность требований.

– Твои проблемы, старичок. У твоих предков, кажется, берлога есть в Малой Шушере, пускай толкнут. Кстати, не вздумай отвалить на курорт. Не найдем тебя, найдем предков. И вот ее, – Челюсть кивнул на Машу.

Шурик стиснул зубы.

– Силовые структуры тревожить не надо, – продолжал радовать условиями игры Челюсть, – а то я из тебя Биг-Мак сделаю. С луком. Ты запомнил сумму? Двадцать тысяч долларов. Не ошибись, у меня есть машинка для пересчета денег! Через месяц я тебя найду. Не будет бабок, будет маленькая трагедия. «Скупой».

– Может, все-таки сломаем клешню? – попытался исполнить свой профессиональный долг Ирокез. – Крендель же велел.

– А мы скажем, что сломали. Думаешь, Крендель справку от врача попросит? Ирокез пожал плечами.

– Давай хоть с девочкой тогда побесимся. Чего, зря ее сюда волокли?

– Это можно. Мартышка симпапотная. Эй, старичок, ты не обижайся, хорошо? Мы тебе тоже оставим. Ты посмотри, кстати, вдруг чего не знаешь? Потом пригодится.

Чудовища направились к Маше. Шурик дернулся, но боль не давала даже перевернуться. Он глотнул чердачного воздуха и на высоких частотах заорал:

– Коз-лы-ы-ы!!!

– Эй, кто здесь?

Чердачная дверь скрипнула, луч фонарика разрезал чердачный полумрак.

– А сам-то ты кто? – грубо отозвался Ирокез.

– Я дворник. Ну-ка марш отсюда. Весь чердак заорали, наркоманье поганое.

«Ну, наконец-то. Где ж ты раньше был, добрый человек?»

– Какой еще дворник?

– Сейчас участковый тебе объяснит какой. Григорич, иди сюда…

Челюсть с Ирокезом переглянулись, на лицах сверкнула искренняя досада.

– Тьфу, мать твою… Валим. Ты все запомнил, выкидыш? Ровно через сорок дней. Или готовь гипс…

Попрощавшись с Шуриком, чудовища метнулись к лестнице. Как они объяснялись с дворником, слышно не было, но в течение последующих десяти минут на чердак никто не заглядывал. Развязать, а точнее отклеить, оставленных на месте преступления граждан они не догадались. Выбирайся теперь, как знаешь. Хоть крыс проси, чтоб развязали.

Шурик, немного отлежавшись, предпринял слабую попытку подняться. Это удалось сделать в два этапа. Сначала он, оттолкнувшись лбом от пола, встал на колени, затем выпрямился полностью. Веревка, стягивающая ноги, осталась висеть на балке, и таким образом Шурик мог совершать поступательные движения. В отличие от Маши, наглухо прикованной скотчем к стулу.

– Я сейчас. Маша… Потерпи.

Шурик, кривясь от боли, продолжавшей терзать руку, добрался до Маши, опять встал на колени и впился зубами в скотч, державший ее руки. Лента оказалась прочной, будто ее специально делали для подобных случаев, к тому же явно не хватало диверсионных навыков. Шурик неожиданно вспомнил, как писал заметку про американских «Морских котиков» – бойцов специальных подразделений разведки. Статью заказал медицинский журнал «Лекарь» в целях рекламы зубной пасты «Аквафреш». (НЕ РЕКЛАМА!) Оказывается, «Морские котики» чистили зубы исключительно этой пастой и поэтому могли перегрызть якорную цепь, чтобы угнать вражеский крейсер.

Шурик предпочитал отечественный «Жемчуг» (НЕ РЕКЛАМА!), поэтому возня со скотчем заняла еще добрых десять минут, не считая время на передышки. Наконец обрывки скотча упали на пол, Шурик облегченно вздохнул и сел на трубу. Маша растерла затекшие кисти, отлепила скотч ото рта.

Да, показал любимой девушке самое красивое место в городе… Красивее не сыщешь. Аттракцион «Пещера ужаса». Точнее, «Чердачок чудес». Спасибо, что не на минное поле привел. А имидж? Честного журналиста? Мало того что пасквили заказные пишет, так еще и заказчика сдает. Правда, несуществующего заказчика, но толку-то… Короче, как комментировать случившееся, Шурик и отдаленно не представлял. На Машином месте он, наверное, поднялся, сказал: