выдаю я или Цукка, вы же по-первости станете их применять на практике. Набьете руку – посмотрим. Далее, походы по магазинам полностью на вас. Если продавцы станут спрашивать, вы – брат с сестрой, мои дети. Списком продуктов обеспечим, деньгами я снабжу, остатки можете оставлять себе на карманные расходы, но на многое не рассчитывайте, я не миллионер. Понятно?

Дети снова синхронно кивнули.

– Замечательно. Также периодически, раз в период-два, устраиваем в доме большую уборку. Участвуют все. Ну и, наконец, в течение ближайших двух-трех дней как минимум Карину из кровати я не выпущу. Пусть ее желудок в себя приходит. Еду ей придется носить в постель, а сверх того где-то я видел ночной горшок. Его тоже поставим в комнату, и его нужно выносить. И то, и другое – на вас. Угу?

– Угу, – пробурчал Палек. – А только в детдоме готовить не заставляли.

– Ну, кто тебя просил сбегать, путешественник? – пожал плечами Дзинтон. – Сам сбежал – сам отдувайся. Мир, знаешь ли, суровое место. За все кто-то платит – или ты, или другие. В детдоме за уход за тобой платит государство. Здесь мы сами по себе, так что и барахтаться придется самостоятельно. Так, теперь о насущном. Яна, – он окинул девочку критическим взглядом, – ночнушка Цукки – не самая лучшая одежда. Вчера вечером я быстро простирнул ваши с Кариной платья, и они уже высохли. Висят на веревке во дворе. Пока надень свое или побегай голой, если не замерзнешь. Потом подумаем, как вас с Кариной одеть. Проблема в том, что сначала нужно вас в магазин доставить, а Карину пока одну оставлять я не хочу. То есть поход за одеждой временно откладывается.

Он стремительно встал со стула.

– Теперь займитесь пока чем-нибудь, а я сварю бульон. Покормим Карину – пойдете в магазин.

Пока Дзинтон возился с оттаивавшим с раннего утра куском мяса, извлеченным из морозилки, Яна быстро влезла в свое платье. За вчерашний день оно заметно поистрепалось, но все еще выглядело более-менее прилично. Хотя оно оставалось на пару размеров больше, чем надо, и то и дело норовило сползти с плеч, от утренней прохлады, все еще держащейся под деревьями, вполне защищало. Палек окинул девочку критическим взглядом и хмыкнул.

– Какой-то странный у вас детдом, – сказал он. – Даже одежды нормальной не дают. Так ты из какого? Я вот из «Солнечного».

– А я издалека, из другого города, – соврала Яна. Ей совсем не хотелось рассказывать, откуда она на самом деле и что с ними произошло. Она боялась, что Палек станет приставать с расспросами, но обошлось. Взамен он потянул ее осматривать заброшенный сад, окружавший старый отель. Почти сразу они обнаружили тропинку, выводящую на скалу над бухтой, и восторженно любовались открывшимся видом, пока Яна не вспомнила про Дзинтона и Карину.

Наперегонки добежав до отеля, они обнаружили, что ароматный бульон, смешанный с маленькими листками какой-то зелени, уже готов и налит в большую глиняную кружку со смешным человечком на боку. Бульон пах так, что дети невольно сглотнули слюну.

– Терпите, оглоеды, – подмигнул Дзинтон. – Мясо у нас на обед, пальчики оближете. А бульон для лежачих. Пойдемте. Пора Карине и позавтракать.

Он подхватил горячую кружку через старое замызганное полотенце для вытирания посуды и вышел из кухни. Яна двинулась за ним, но вдруг замерла на месте.

А что, если Карина, проснувшись, нападет на Дзинтона? Если она ударит его, как тех мужчин? Если он умрет? Нет, не может быть, она не такая… но вдруг спросонья она просто не разберется?

Она со всех ног бросилась вперед, в самый последний момент протиснувшись между Дзинтоном и дверью комнаты.

– Эй! – недовольно буркнул тот. – Осторожнее. Я чуть на тебя бульон не пролил.

– Господин Дзинтон, а можно я ее разбужу? – взволнованно поинтересовалась девочка. – Ну, чтобы она не испугалась?

– Буди, конечно, – кивнул парень. – И без формальностей. Давай, Яна, действуй.

Девочка приоткрыла дверь и осторожно проскользнула в комнату. Ее заливало утреннее солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев. Карина все еще спала беспокойным сном: ее голова то и дело перекатывалась по подушке, сухие губы что-то неслышно шептали.

– Надо бы поаккуратнее со снотворным, – пробормотал сзади Дзинтон. – По-моему, доктор Тарсаки переборщил вчера. Ну, Яна, давай.

Яна кивнула и осторожно потрясла Карину за плечо.

– Карина! – позвала она. – Кара! Просыпайся. Это я, Яна. Карина!

– Сейчас… – пробормотала та, не открывая глаз. – Сейчас… надо найти укрытие… Яна, спрячься, нас увидят… Они в нас стреляют!

– Карина, нам не надо больше прятаться! – Яна снова потрясла ее за плечо. – Карина, просыпайся. Мы тебе еды принесли.

Внезапно одним резким движением девочка села на кровати. Одеяло отлетело в сторону, и Яна почувствовала странную давящую тяжесть на висках. Она увидела прямо перед собой совершенно безумные глаза Карины, и тут же что-то невидимое, скользкое и упругое, захлестнуло горло, и сразу стало трудно дышать.

– Карина! – пискнула она. – Это я! Я же!

Тяжесть в висках и ощущение петли на горле пропали так же внезапно, как и появились. Карина, тяжело дыша обвела комнату взглядом, задержавшись на Дзинтоне с Палеком, и снова посмотрела на Яну.

– Надо спрятаться… – неуверенно произнесла она, но тут же тряхнула головой и принялась тереть глаза кулаками. – Где мы? Я ничего не помню.

– Кара, мы в гостях у господина Дзинтона, – заторопилась Яна. – Он нашел тебя вчера вечером и принес сюда. Он доктора позвал, и доктор тебя лечил. Мы тебе еды принесли!

Она умоляюще посмотрела на Карину. Только бы та не начала драться!

– Ну что, красавица, – весело сказал парень. – Давай знакомиться. Меня зовут Дзинтон. Ну-ка…

Он поставил кружку с бульоном на стол и, осторожно надавив Карине на плечи, принудил ее лечь. Потом, подобрав с пола одеяло, укрыл ее, после чего пощупал лоб, подержал за запястье и, наконец, потрепал по волосам.

– Будешь жить, не помрешь, – пообещал он. – Но сначала нужно вылечиться. У тебя случился приступ острого гастрита. Воспаление желудка, проще говоря. Теперь тебе несколько дней нужно лежать в кровати и пить лекарства, чтобы желудок пришел в себя. Есть хочешь? Вот и хорошо. Давай-ка, выпей бульона.

Несколькими ловкими движениями он приподнял подушку и полуусадил девочку в кровати. Потом осторожно всунул ей в руки обмотанную полотенцем кружку.

– Пей! – велел он. – Только аккуратно, не обожгись.

Каким-то автоматическим движением, не отрывая от Дзинтона взгляда, девочка поднесла кружку к губам и осторожно отхлебнула раз, другой. Внезапно, словно очнувшись, она принялась жадно глотать ароматную жидкость, иногда обжигаясь и с шипением втягивая воздух. Минуту спустя кружка опустела, и Карина