хотелось схватить его за шиворот и выставить вон. Но в душе он не мог не восхититься находчивостью брата.

Теперь гостья вся, с головы до ног, оказалась под ярким светом лампы. И все, кто был в комнате, не сговариваясь, прервали беседу, чтобы взглянуть на нее. И тут же все, отвернувшись, переглянулись: на лицах было общее разочарование. Одна невестка сумела взять себя в руки и после легкого замешательства сказала:

— Ну, хватит вам читать, поешьте-ка супа.

Девица, жеманничая, осушила чашку с супом, вытерла губы платочком и сказала, что ей пора. Хозяева ее не удерживали, ограничившись любезностями:

— Заходите еще! На улице будьте осторожнее!

После чего всей семьей пошли проводить гостью до ворот. Дальше, до выхода из переулка, ее провожала тетка Шэнь. Это стало своего рода обрядом, который всеми соблюдался. Чэнь Синю, как недавно приехавшему, все это было в диковинку, но стоявший с ним рядом Асань был преисполнен важности, всем своим видом показывая, как следует себя вести в подобных обстоятельствах.

— Ну как, Асинь? — улучив момент, спросила мама.

Тот лишь рассмеялся.

— Нет, нет, не то, — заявил Асань. — Вон скулы какие, так и выпирают — значит, мужем будет командовать.

— Чушь какая! Да тебя никто и не спрашивает…

— Фигура не очень-то, — заметил Афан.

— Да, не красавица, — согласилась мама, — так ведь неизвестно еще, что она за человек.

На этом обмен мнениями пришлось временно прервать — вернулась тетка Шэнь и, улыбаясь, обратилась к Чэнь Синю:

— Она мне велела узнать — какое у тебя впечатление. А ты-то ей вроде очень даже приглянулся.

И опять Чэнь Синь только рассмеялся в ответ.

— Человек она очень хороший, и верная, и добрая, — словно угадав его мысли, стала расхваливать девицу тетка Шэнь. — В этом году ей двадцать восемь стукнуло. Жилищные условия — просто замечательные. Родители ее так и говорят: «Неважно, какие там условия у жениха, лишь бы человек был хороший. А если жилья нет, у нас пусть живут». Комнатка-то у них найдется… Ну ладно, вы тут еще потолкуйте и дайте мне знать, чем скорее, тем лучше. А уж ты, Асинь, будь спокоен, тетка Шэнь тебя не обманет. Я тебя с малолетства помню, видела, как ты рос, лучше всех тебя знаю…

Проводив тетку Шэнь, все вернулись домой.

— Асинь, так какое же все-таки у тебя впечатление? — спросил Афан.

— Неважное, — честно признался Чэнь Синь.

— В конце-то концов, внешность — не самое главное, — сказала невестка. — И без этого можно найти общий язык.

— Ну, не скажи, внешность тоже много значит. Иначе зачем бы Афан выбрал именно тебя? — шутливо отпарировал Чэнь Синь. Все рассмеялись, а невестка, полушутя-полусердито, стукнула его по плечу.

— Мне тоже кажется, ты мог бы с ней поладить, — сказал Афан. — Когда выбираешь невесту, не следует придавать слишком большое значение внешности.

Но Чэнь Синь стоял на своем:

— Когда с невестой по рекомендации знакомишься, внешность очень даже много значит. Иначе как же я с ней общаться буду, да еще говорить о какой-то любви?

— Пускай не красавица, — включился в дискуссию Асань, — но чтоб не стыдно было с ней на улице показаться.

— А по-моему, мама, девушка неплохая, — сказала невестка. — Опять же условия хорошие, жилье есть. Ведь это так важно — иметь жилье в Шанхае!

— Я человека ищу, а не жилье, — сказал Чэнь Синь.

— Но ведь и это очень важно! Да если приглядеться, не такая уж она и некрасивая, — ну, может, лицо чуть широковатое… А глаза и брови вполне нормальные.

— При чем тут глаза и брови! — вышел из себя Чэнь Синь. — Ну, одним словом, я ее увидел — и ничего не почувствовал.

Асань, которому все это было в новинку, захихикал.

— Я желаю тебе только добра, — сказала невестка. — А там уж дай срок: стерпится — слюбится.

— Точно, точно, — поддакнул Афан.

Тут мама вмешалась.

— Послушай, — сказала она невестке, — это дело Асиня, пусть сам решает.

— Конечно, конечно, — снова поддакнул Афан.

— Ну, ладно, хватит об этом, — Чэнь Синю стало невмоготу. — А ты, мама, больше не хлопочи. Я сам поищу. Если повезет, найду себе хорошую жену. А не повезет — черт с ним, холостяком проживу.

И побежал в пристройку — спать.

Во сне ему улыбались чьи-то глаза — черные и серповидные, похожие на народившийся месяц, улыбались так нежно и ласково… Он проснулся и увидел в маленькое квадратное окошко висевший прямо напротив лунный серп…

Где они теперь — эти серповидные глаза? И кто же она, их хозяйка? В городке, где он жил, он каждое утро, возвращаясь из столовой, видел велосипед, что проносился через их школьный сад, от задних ворот к передним, и ее — такую тоненькую и хрупкую на старомодном, громоздком сиденье… И каждый раз она оглядывалась на него, а ее глаза, ее глаза… Он был уверен: спроси он у нее «куда ты едешь?» — она бы ответила. Но он так ни разу и не спросил, а потому так и не узнал, откуда она ехала и куда. Он знал только, что через их школьный сад постоянно ездили, и туда, и обратно, чтобы срезать большой крюк и быстрей добраться до цели. А целей этих было много: за одними воротами — больница, Дом культуры, Дом политпросвещения, машиностроительный завод; за другими — большой универмаг, стадион, текстильная фабрика. И она сотни, тысячи раз проезжала мимо, а он так и не остановил ее, хотя чувствовал, что она ему нравится: когда он ее видел, на душе становилось радостно… Но все его помыслы были устремлены к одной цели — Шанхаю. И вот теперь он вернулся в Шанхай, а она так и проехала мимо, проехала, чтоб никогда уже не возвратиться. И только в памяти остался прекрасный образ. Разумеется, он не жалел об этом — на весах его сердца никакая девушка не смогла бы перевесить Шанхай! И все же было немного грустно.

Он вспомнил школу с ее большущим садом — такого школьного сада даже в Шанхае не найдешь! И какая там была аллея — с целой рощей вокруг. А перед дверью дома, где он жил, — колодец, летом он опускал туда арбузы, чтоб были свежими и прохладными… А еще один его ученик так был ему предан, всегда угощал разными домашними лакомствами. Но он, уезжая, никого не хотел видеть, хотел разом все оборвать — и уехал не простившись. Да, он не забыл эти места. Конечно, несколько печатей на документах могли бы бесследно вычеркнуть этот раздел из его биографии. Но так как это