– Людей теряем при захвате продуктов, – продолжил Стариков. Круглое лицо в черных струпьях обморожения. Кисть правой руки забинтована. – Ветром шатает бойцов. Нет еды который день…

– Подтяните ремни! – сказал Кокорин.

– Захватим Опуево, добудем продовольствие! – сказал Александров. – Главное – биться нещадно! А о погибших помните. Потом напишем родным…

– Запомните, чтобы отомстить врагу! – поправил начальник политотдела бригады Федор Петрович Дранищев. Он незамеченным вошел в круг комсомольцев. – Учите товарищей на примерах наших героев. В роте Маркова пулеметчик Павел Токарев скосил до тридцати захватчиков!.. И другие десантники там не подкачали.

– Ребята страшились убитых, – с неловкостью в голосе признался Стариков. – От крови бледнели.

– А ты сам? – спросил Александров.

– И я не лучше, товарищ старший политрук… Замутило сперва…

– Гитлеровских молодчиков небось не мутит! – отрезал Кокорин.

– А мы – не фашисты! – всколыхнулся Стариков.

– Если кровный враг, какая жалость?! – пожал плечами Исаак Буяков. – Он нас не жалеет. Вон сколько зла вокруг натворил!..

– Поддерживаю Буякова, – сказал Дранищев. – Пока враг с оружием – бей наотмашь, сплеча! Скорее нужно преодолевать робость!

– Сражаться с фашистами так, как бились с белой контрой комсомольцы в гражданскую! – заключил Александров. – Воевать, как лучшие красноармейцы сегодня!.. Думаю, на том и закончим сбор.

– А газет свежих нет?.. – спросил Новиков. – Комиссар Куклин наказывал.

– Наладим связь с Валдаем – и газеты придут! – ответил Дранищев. Он сам понимал: бойцам нужны вести с фронтов. Скупые сведения по радио – совсем мало! Да и радио теперь с перебоями…

* * *

Отдельные батальоны и роты МВДБ-1 вели самостоятельные операции по разгрому вражеских гарнизонов, занимались диверсионными акциями на коммуникациях фашистов, связанными с разведывательными действиями, направленными на достижение подходов к Добросли, где дислоцировался штаб окруженной немецкой группировки.

Роты и взводы 2-го отдельного парашютно-десантного батальона капитана А.Н. Струкова располагались южнее других частей бригады. Получив приказ Тарасова и Мачихина на сосредоточение батальона по Чернорученке, Струков разослал связных в роты:

– Поход!

«Первое крупное столкновение нашего батальона с неприятелем, – пишет из Житомира бывший командир минометной роты 2-го отдельного парашютно-десантного батальона, ныне полковник в запасе Иван Сергеевич Зайцев, – произошло в первой половине марта 1942 года. Днем, как правило, мы не вели боевых действий, отдыхали, приводили в порядок оружие, лыжное снаряжение. Так было и в тот раз, когда получили приказ комбата на длительный переход. Люди, укрывшись под елками, курили, грелись у символических костров из сухого спирта. Почему символические? Потому, что синее без дыма пламя – никакого впечатления!..

И вдруг выстрелы в боевом охранении. Командир батальона капитан А.Н. Струков скомандовал:

– В ружье! К бою!

И отрядил группу бойцов узнать, в чем дело. Побежал и комиссар Н.М. Чечеткин. Должен заметить, что военком отличался решительностью и смелостью. Он уже бывал в огневых переделках и имел боевую награду. Вскоре от него прибежал посыльный:

– Лыжники врага! Похоже, финны. Наверное, не меньше роты. Видели и убитого немца.

Командир батальона и начальник штаба И.М. Тимошенко организовали оборону. Но тут появился Николай Михайлович Чечеткин со свежими данными. Он предложил оцепить и уничтожить фашистов.

– Сил у нас хватит. Нужно дать бойцам почувствовать свои возможности, попробовать себя в настоящем бою…

С ним согласились, и роты, перестроившись в боевые порядки, потекли в лес, на звуки участившейся перестрелки».

Запомнился тот бой с финнами не только И.С. Зайцеву. О нем пишут многие десантники.

«Рота финских лыжников, можно полагать, хотела прощупать нас: что, мол, там за Иваны появились в тылу и не дают житья?.. – сообщает из села Сепыч Пермской области бывший минометчик Иван Спиридонович Габов. – И напали на нас во время отдыха. А мы злые были, голодные…

Признаюсь, первый раз я испугался при бомбежке. Немец крестил нас еще до нашего входа в тыл где-то под Крестцами, в редком лесочке. Вот тут-то я бросился как очумелый в куст шиповника. Голова в кустах, а туловище снаружи!.. Лицо оцарапал колючками. Но это, как мне потом объяснил комиссар Чечеткин, был не испуг, а инстинкт самосохранения. Пусть так, а неловко было ходить с покарябанным лицом, вроде кошки побаловались…

В тот раз, с финнами, я отстал от цепочки – изжога давила, сил не было двигаться. Впереди, с боков, стрельба. Откровенно говорю, не боялся сперва. Пересилил приступ и тронулся по лыжне. И что-то кольнуло в затылок: оглянись!.. Вот они, три немчика… Я из винтовки: бах! бах! бах! Слышу, и по мне палят. Ветки, ссеченные пулями, падают, кора лопухами валится. Я – за дерево. «Рус швайн! Иван трус!» Это они заорали: свинья, значит, Иван. И тут меня тоска обволокла – один, а их, может, рота. Это на миг. А потом вскипел: да я же десантник!.. Знал, куда шел. Покажу вам! И давай стрелять по врагу. Умотали! А я – к своим…

Налетчиков-молодчиков наш 2-й батальон окружил, мало кто из них унес ноги».

Минометчика И.С. Габова поддерживает из поселка Мотоус Кировской области Михаил Емельянович Градобоев, бывший стрелок МВДБ:

«В первом бою, понятно, невесело было. Напали на нас днем финны и немцы. «Кукушки» сидели на соснах – это такие меткие стрелки. Командир нашей 4-й роты старший лейтенант Г.Ф. Приходько – строгий, резкий, как мне казалось, очень требовательный человек. И бесстрашный… Ни немцы, ни финны ему нипочем. У бойцов были винтовки, а у него – автомат. В бою он нам своим криком помогал. А как зачнет полосовать из автомата, так мне мерещилось, что его шума хватит на всю 16-ю немецкую армию! Воодушевлял бойцов, как умел. Энергии у него на двоих хватило б… У него на груди был орден Красного Знамени – за храбрость в боях с японскими самураями получил. Так нам пояснял комиссар Чечеткин. Из того боя не только я, но и товарищи вышли посмелевшими…»

«В тылу врага я был при штабе 2-го батальона МВДБ-1, в охране, – пишет из поселка Субботники Пермской области Митрофан Андреянович Главатских. – И вот начался бой днем. Сил у нас было не так уж много – ден семь или восемь не ели. А отбиваться надобно. Тут наши командиры придумали в обхват взять фашистов. Всех впереди был комиссар Чечеткин в одном краю. Комбат Алексей Струков был поспокойнее. К нам он попал из строевой части – вояка, одним словом, порядок соблюдал. А я с молодости был приучен к дисциплине. Сперва на железной дороге, а на срочной службе – в пограничниках. В зеленой фуражке побывал и на Дальнем Востоке, и на границе с Польшей, и в Прибалтике. После демобилизации – стрелочником. В мае сорок первого женился, а там – война!.. Так вот, с финнами… Струков вел бойцов с другого края. А лес приключился, как на грех, густой, мхи да болота, на лыжах не разбежишься. Финн, он, считай, с пеленок на лыжах приучен. Мы одеты во все теплое, неповоротливые, а он, зараза, как на физкультуру нарядился – верткий, легкий на ногу. А мы, так полагаю, брали силой и напористостью. Да и куда деваться?.. Пришли в тыл, чтобы драться с фашистом. Бились, может быть, часа два с гаком. Из окружения нашего не ушел, пожалуй, ни один финн, ни один немец… И мы приободрились, вроде насытились. Это, должно, нервы натянулись. В гневе изошлись…