когда я забежал за соседний дом и обернулся на ходу, то увидел недалеко от себя рослую тень и услышал тяжелое частое дыхание. Я полез за пистолетом, но не успел коснуться пальцами рукоятки, как услышал сзади себя выстрел.

Не знаю, куда стрелял детина, бегущий за мной. Если в меня – то грош ему цена, как стрелку. И все же ощущение оружия, направленного тебе в спину – одно из самых неприятных. Чувствуя, что меня догоняют, и что сейчас прогремит очередной выстрел, я круто свернул в подъезд, взлетел на второй этаж и там замер, с трудом сдерживая дыхание и медленно вытаскивая "макаров" из-за пояса.

Я услышал, как захрустела наледь под колесами машины, как хлопнула дверь. Нажал кнопку вызова лифта, и она засветилась красным огоньком. Загудел мотор. Кабина заскользила вниз с ритмичным лязгом, словно в ней кто-то ударял молотком в рельс. Раскрылись створки. Я заскочил в кабину и нажал кнопку последнего этажа.

Лифт тащился вверх, как улитка по камышу. С такой скоростью я бы неторопясь поднялся по лестнице. Понимая, что наверху меня уже наверняка встречают, я ударил по кнопке "СТОП", а затем послал кабину на первый этаж.

– Что у вас случилось? – раздался голос диспетчера из динамика. – Почему нажали "стоп"?

Я молчал. Хорошо проинструктированный диспетчер повысила голос:

– Алло, в лифте! Почему остановились между этажами?

Кабину качнуло. Я лег спиной на пол, ногами к двери, словно изготовился выполнить упражнение "велосипед". Створки двери дрогнули и поползли в стороны. Тот, кто ожидал увидеть меня стоящим, с сильного замаха послал свой кулак в пустоту. Не найдя цели, рука пошла крюком вправо и с грохотом обрушилась на боковую перегородку кабины. Парень стоял надо мной, широко расставив ноги, и более удобного положения трудно было придумать. Я распрямил ногу в колене, словно отбивал мяч "свечкой", и въехал кроссовкой в пах своему преследователю. Тот громко завыл о боли, согнулся, словно хотел собрать с пола мелочь. От его вида мне самому стало больно. Сочувствуя этому страдальцу, от которого почему-то разило бензином, я вскочил на ноги, затащил его в кабину, нажал на первую попавшуюся кнопку и за мгновение до того, как створки захлопнулись, выпрыгнул наружу.

Сумрачный холл подъезда был пуст. Недолго прислушиваясь к топоту и сдавленной ругани этажами выше, я приблизился к распахнутым дверям, поскрипывающим на ледяном ветру. Чтобы не "светиться" под окнами дома, "нексия" отъехала и, врубив дальний свет фар, освещала дорожку вдоль подъездов. От кустов и деревьев на стену дома падала вполне приличная тень, и я, опустившись едва ли не на корточки, по-обезьяньи побежал к следующему подъезду, где, к счастью, была сломана дверь, и я проскочил в пустой проем.

Здесь я почувствовал себя в относительной безопасности. Неслышно ступая по грязному и мокрому кафелю, я поднялся на пролет, осторожно приблизился с мутному окну, стараясь рассмотреть, что происходит на улице. Козырек подъезда закрывал собой "нексию", но, судя по движению и покачиванию лучей, я понял, что машина тронулась с места и, скорее всего, медленно катит вдоль подъездов. На всякий случай я поднялся еще на этаж вверх, сел на ступени и уже хотел было затолкать "макаров" за пояс, как услышал доносящийся снизу звук осторожных шагов.

Это очень плохо, подумал я, снова поднимаясь на ноги. Если они заметили, как я заходил в этот подъезд, то вытащат меня отсюда, как дятел червя, и ни перед чем не остановятся.

Кто-то, поскрипывая тяжелой подошвой, медленно поднимался по ступеням. Человек останавливался, выжидал некоторое время, затем снова начинал подниматься.

Я на цыпочках поднялся до третьего, а затем и четвертого этажа. В узкую щель между пролетами я видел его руку в перчатке, скользящую по перилам. Человек поднимался осторожно, часто останавливаясь и замирая. Он знал, что я здесь. Он загонял меня наверх, на последний этаж.

Я дошел до площадки, где не было лампы, опустил локти на перила, поддел ногой окурок, лежащий на ступени, и скинул его вниз. Человек остановился и поднял голову вверх. Я едва не вскрикнул от неожиданности. Это был Влад!

– Кирилл! – тотчас негромко позвал Влад, глядя вверх, но не видя меня. – Я один, Кирилл!

Я нажал кнопку вызова лифта. Влад, уже не опуская головы, обеими руками хватаясь за перила, стал подниматься быстрее. От волнения я стал перекладывать "макаров" из ладони в ладонь. Заскрипели и открылись створки двери. Влад клюнул на приманку и кинулся вверх со всех ног, чтобы успеть к кабине до того, как створки закроются. Я не вошел в лифт, а поднялся на пару ступеней выше, оперся обеими руками на перила, перенося на них тяжесть тела, и когда увидел голову Влада, взбегающего по лестнице, наотмашь, с разворота, ударил по ней ногой.

Удар был жестоким. Влад, несмотря на свой внушительный вес, отлетел назад, словно в него попал снаряд, и тяжело упал спиной на ступени. Я перепрыгнул через перила, встал коленом на грудь Влада и, размазывая стволом пистолета струйку крови, которая хлестала из его носа, шепнул:

– Я еще расквитаюсь с тобой, сука! А пока полежи, очухайся.

Влад был живучим, как бычара. Я помнил его редкостную невосприимчивость к боли и способность быстро приходить в себя после крепкого мордобоя. Едва я спустился на первый этаж, как по лестнице разлетелся лязг дверей лифта, и с тихим воем заработал мотор. Но мне уже было все равно – собирался он меня преследовать или же хотел поднять тревогу и позвать на помощь своих дружков. Я спокойно вышел из подъезда, заметив, что "нексия" шурует фарами по пешеходным дорожкам где-то между домами, сразу же завернул за угол и легкой трусцой побежал по заросшему кустарником пустырю к исполинским трубам ТЭЦ, которые издавали шум падающей воды. Скатившись на заднице под оградительный забор и с головой погрузившись в густые облака теплого сырого пара, я сел на бетонную плиту, достал телефон и набрал номер Тарасова.

– Да!! – тотчас ответил он, словно не отрывал трубку от щеки. – Кто это?

– Ты свинья, Тарасов, – сказал я. – Ты не сдержал своего слова и натравил на меня своих псов.

– Кто натравил? – слегка заикаясь, ответил Тарасов. – Быть такого не может. Это какое-то недоразумение!

– Ты врешь! Ты обложил меня тупоголовыми "синяками". Ты отдал меня на растерзание. Больше я тебе не верю. Забудь о золоте…

– Стой, Вацура! – засуетился Тарасов. – Не кидай трубку! Я тебе сейчас все объясню! Это недоразумение, поверь мне…

Я отключил телефон. Сейчас он позвонит Цончику, подумал я и не ошибся. Трубка пронзительно