«Он издевается!» – подумал Рихард.

Но полковник не издевался. Просто в его военном опыте не было места для валькирий с копытами.

– А дверь? – напомнил Веерховен.

– Дверь? – До их разговора Рейман еще не заглядывал в домик лейтенанта. – Если вы, лейтенант, готовы показать мне запись…

– Камеры… – Веерховен смутился. – Камеры, по неизвестным причинам они вышли из строя, когда… когда существо проникло в помещение!

Лейтенант не пожелал признаться, что не захотел следить за собственной спальней.

– Существо… По неизвестным причинам… – Рейман хмыкнул. – Лейтенант! Послушайте меня! – В голосе полковника появился металл. – На территории острова трое вооруженных и очень опасных диверсантов. И они беспокоят меня куда больше ваших ночных кошмаров. Потому я собираюсь сегодня же прочесать Козий Танец снизу доверху. Если вместо троих вооруженных мужчин я обнаружу прекрасную нимфу, которая пристает к моим солдатам, вы услышите мои извинения. Можете идти, лейтенант!

Со времени разговора Ленарта Реймана с Рихардом Веерховеном прошло два часа. И у полковника было достаточно времени, чтобы подумать. И чем больше он думал, тем яснее проступал неизвестный фактор. Рейман не знал, в чем или в ком выражен этот фактор. Но он – был. Все данные говорили об этом. Раз так, логический ум полковника уже не мог отвергнуть ни одну гипотезу. Даже самую абсурдную. Ленарт Рейман был очень обеспокоен.

Но он был бы обеспокоен еще больше, если бы мог догадаться о силах, с какими должен был столкнуться.

Когда Тенгиз пришел в себя, у него возникло ощущение, что он несколько часов поджаривался на солнце. Кожа горела, мысли путались, в горле пересохло. Однако солнцем здесь и не пахло.

Чьи-то руки ласково коснулись его лица. Однако даже это нежное прикосновение было неприятно. Из-за саднящей ножи.

– Пить, – прохрипел он.

Негромкое шуршание, слабое движение воздуха. Тот или та, находившаяся рядом с ним, ушла.

Тенгиз прислушался. Звуков вокруг было довольно: постукивание, шорохи, чьи-то чуть слышные голоса, всплески, похрустывание… Очень много звуков – и ни одного подсказывающего, где он и как здесь очутился. Последнее, что Тенгиз помнил, – это Жилов, взмахом ножа отсекающий верхушку кокосового ореха. Привкус этого ореха до сих пор был у него во рту, хотя доминировал все-таки вкус смешанного с песком кошачьего дерьма. Может быть, ему снова дали по голове? Это было бы несправедливо – получить по голове, уцелев во время предыдущего кошмара. Скверные воспоминания всегда сохраняются лучше хороших. Тенгизу не нужно было напрягаться, чтобы грохот выстрелов и вспышки разрывов ожили в его памяти. И отчаянный бег «не-знаю-куда» через ночной лес… Как же он здесь очутился? Его похитили? Судя по самочувствию – очень возможно. И где тогда Жилов с Таррарафе? Если они на свободе – у Тенгиза есть шанс.

Крик. Он слышал чей-то крик, когда пришел в себя… Или – показалось?

Молодой человек пошарил вокруг и убедился, что лежит на жалкой соломенной подстилке, кое-как прикрывающей каменный пол. Какой-то каземат? Тюрьма?

Тенгиз сел. К его удивлению, тело вполне повиновалось. Хотя кожа по-прежнему горела. Может быть, стоит встать и прогуляться?

Тенгиз не успел осуществить свое намерение. Рядом раздались шаги – цоканье каблучков по каменному полу, – и, когда шаги смолкли совсем рядом с ним, в руке Тенгиза оказался гладкий цилиндр толщиной с руку. Он ощупал его поверхность: похоже на бамбуковый ствол. И тут ноздрей его достиг восхитительный свежий запах ключевой воды.

Тенгиз пил долго. Судя по весу, в стволе содержалось не меньше литра жидкости. Тенгиз выпил всё, и ему сразу стало легче. В голове прояснилось.

– Хорошо?

Значит, это женщина! Черт возьми, чудесный голосок!

– Значительно лучше! – поблагодарил молодой человек. – Где я?

Вместо ответа женщина взяла его руку и положила на что-то горячее и упругое. Тенгизу достаточно было слегка сжать пальцы, чтобы убедиться в правильности первого ощущения. Совсем неплохого ощущения. И тут Тенгиз сообразил, что на нем нет никакой одежды. Даже плавок, в которых он выбрался на остров.

Женщина засмеялась, и смех этот заставил Тенгиза задрожать. Чудесный смех! Волнующий! Возбуждающий! Многообещающий! Он был как наркотик! И Тенгиз был чертовски взволнован! От этого восхитительного бархатного смеха все мысли, кроме одной, исчезли из его головы.

– Оставь его!

Еще один женский голос. Такой же очаровательный, но на пол-октавы ниже.

Тенгиз был слегка разочарован, когда ладошка, прижимающая его руку к восхитительной на ощупь груди, исчезла. И грудь – тоже. Хотя женщина по-прежнему была рядом: Тенгиз чувствовал ее тепло.

Другая рука коснулась его кисти. Такая же горячая, но более широкая. Все же не настолько широкая, чтобы не утонуть в ладони Тенгиза, когда он сжал пальцы… и был рывком поставлен на ноги. У этой женщины была сила тяжелоатлета.

Тенгиз тут же отпустил руку и шагнул назад.

– Полегче, милая, – произнес он.

Первая женщина засмеялась. С вызовом.

– Пойдем со мной!

Предплечье Тенгиза сжали сильные пальцы. С такой безошибочной точностью, словно вокруг не царила непроглядная тьма. В голосе говорившей не было ни малейшего сомнения в том, что Тенгиз подчинится.

– Ну нет! – решительно воспротивился Тенгиз. – Твоя подружка мне больше по душе!

Он попытался освободиться от стальной хватки, но не преуспел в этом.

– Меня зовут Мякоть Жемчужницы, – проговорила первая и снова засмеялась.

– Красивое имя, – пробормотал Тенгиз, все еще пытаясь выдернуть руку и испытывая сильное желание врезать как следует наглой незнакомке. Но Тенгиз был слишком деликатен, чтобы ударить женщину. Даже если она ведет себя как мужчина.

Вся гамма чувств проявлялась на лице Тенгиза, и Мякоть Жемчужницы получила большое удовольствие, глядя на свою сестру. Та совершенно растерялась. Ей было приказано обращаться с пленником бережно. Очень бережно!

Гнев Вечерней Луны обратился на Мякоть Жемчужницы. Выпустив руку Тенгиза, она попыталась ударить Древнюю по лицу. Мякоть Жемчужницы легко уклонилась. Она не собиралась драться с более сильной сестрой. А Луне нипочем ее не поймать! К тому же у Луны приказ повелителя: немедленно привести человека к нему.

Старшая Древняя снова посмотрела на упрямое Дитя Дыма. Она могла бы приказать Тенгизу следовать за собой. Но была уверена, что Мякоть Жемчужницы тут же вмешается и разрушит гибкую связь. Вечерняя Луна вздохнула. Этой ночью ей пришлось немало поработать.

Она устала и голодна. Правда, ей обещана награда…

Древняя еще раз вздохнула и пропела два коротких слова…