радость. В таком графике ему нужно было еще поработать примерно две недели, а дальше все будет намного проще. А мама уже была дома и занималась исключительно домашними делами, но бывало, что уставала не меньше. Сейчас, сидя в кресле, Александр смотрел на них, когда был в комнате, и перед ним проносились его детские фотографии, которые были в альбомах на стеллаже и которые он помнил и так.

«Столько всего было…казалось, что вот недавно я еще был в детсаде, потом школа…которая тоже очень быстро прошла, институт, про который я вообще молчу. Вроде бы, только поступал недавно, все эти переживания, экзамены и радость от зачисления, а уже диплом пишу. И также жизнь. Вот и родители уже с сединой, морщинами. Время, конечно, летит…И столько всего уже пережито. А что-то только предстоит увидеть, ощутить. С чем-то мне в будущем еще придется познакомится».

– Пойду позвоню Лизе, – сказал Александр через несколько минут молчания в комнате, вставая с кресла.

– Давай, – вставил отец.

– Передавай от нас «привет», – попросила его мама.

– Конечно передам, как может быть иначе, – он вышел из комнаты и пошел по коридору к телефону.

Со своей будущей женой Александр познакомился в Зимнем Дворце уже больше десяти лет назад. Он любил ходить туда и наслаждаться искусством, отдыхать там. Елизавета же приехала в Петербург учиться, а затем и осталась здесь жить из Белорусского города Брест. Познакомились они тогда, когда Александр сидел в оружейном зале. Она подсела рядом. Он не обращал на нее практически никакого внимания, пока она не спросила его о некоторых экспонатах в зале, про который Александр довольно подробно и интересно смог рассказать. Именно тогда он и смог рассмотреть ее – от ее глаз после этого он оторваться уже не мог.

«Она была воплощение такой…нежности, мягкости, что ее хотелось обнять, прижать к себе и не отпускать».

А что прижимать и чего не хотелось отпускать хватало и без прекрасных темно—синих глаза Елизаветы. В тот день они после Эрмитажа гуляли по Ленинграду до самого вечера, а расстались уже у дома, где она жила, договорившись встретиться снова завтра. И в тот вечер Александр если и думал, то только в последнюю очередь, что сейчас ему ехать в другую часть города на метро, которое скоро уже закроется.

Через год после знакомства они поженились.

– Добрый вечер, Лиз, – как сняли трубку, через несколько гудков, сказал Александр.

– Привет, Сашуль. А я тут ужин себе делаю. Скучаю по тебе уже, – он знал, что все это она говорит искренне. Она его очень сильно любила и не хотела терять, как и он ее.

– Ну как ты там?

– Да все нормально. Особо дома то только вечерами, а так работаю как и ты, работаю. Благо скоро уже летние каникулы, отпуск.

– Ну да…, – он сделал короткую паузу, – ну мы же не о работе разговариваем, а он нас, – он улыбнулся.

– Да, согласна, – она тоже чуть повеселела, – очень жду твоего возвращения.

– Да вернусь уже скоро, – он услышал из комнаты – «привет передай!», – хорошо, – сказал он «в коридор» и вернулся к телефонному разговору, – от родителей привет тебе.

– О, и ты им предай от меня, – она воодушевилась.

– Вам привет! – крикнул он, чуть повернувшись.

– Спасибо! – ответили родители в унисон.

– Главное что все у тебя хорошо, – вернулся он к диалогу с женой.

– У тебя то все хорошо?

– Да, никаких проблем. Только вот Катюха снова, похоже, с кем-то снюхалась. На этот раз из Франции. Не имётся ей.

– Саш, ты не горячись сразу. Ты же не знаешь кто он, может и отличный парень будет. Я вот тоже снюхалась с каким-то ленинградцем! – она сказала последнее предложение громче и смеясь.

– Есть такое, – он посмеялся, – ну вот через несколько дней и встречу его.

– В каком смысле?

– А он вместе с Катькой едет в Москву из Париже.

– Вот это да, – она удивилась, – может действительно все серьезно? – толи спрашивая, толи утверждая сказала она.

– Посмотрим, – сказал он и на секунду замолчал, – ладно, если что звони, а так позвоню послезавтра вечером, хорошо, милая?

– Конечно. Доброй ночи тебе. Я с тобой рядом.

– А тебе приятного аппетита. Я тоже с тобой, моя дорогая.

– Спасибо. Пока.

– Пока.

Они оба положили трубки одновременно, чтобы не слышать гудки, которые разделяют их. Александр еще постоял перед телефоном, постукивая указательным и средним пальцами по трубке.

«Да—а, так вот мы и живем».

Развернулся и пошел обратно в комнату.

Родители уже собирались ложиться спать, поэтому когда он вернулся в комнату, они уже уходили из комнаты, оставив включенный телевизор, зная, что Александр вернется.

– Вы уже ложиться? – спросил он, когда родители выходили ему навстречу.

– Да, – ответила мама и поцеловала сына в щеку, – доброй тебе ночи, – она улыбнулась и погладила сына по спине.

– Доброй ночи, – ответил он маме, а потом сказал проходящему отцу, – пока. До завтра, – и махнул ему рукой.

– Спокойной ночи, сынок, – слово «сынок» он сказала намеренно растягивая его и делая на него ударение, – я уж тебя целовать не буду, – а потом хлопнул по спине и прошел дальше.

– Да я тоже не собирался! – бросил отцу в спину Александр и они оба посмеялись.

Он жил у родителей уже третьи сутки, поэтому знал что и как работает и где что находится. Да и до этого он провел здесь все детство и юность.

Александр лег на диван, где до этого сидел отец, и направил свой взгляд в телевизор, думая совершенно о другом. А там, по телевизору, шла очередная глупая, по его мнению, передача.

«Катюха, Катюха, ну что же ты все…какие-то авантюры (он положил тыльную сторону ладони правой руки на лоб, а левую руку положил за голову). Это, конечно, не моя жизнь, но, черт, задницей чувствую, что этот француз не окажется таким уж хорошим парнем. Возможно, я ошибаюсь, но…но пусть все же я лучше ошибаюсь. Пора бы ей уже обзавестись семьей, мужем, детьми (он приложил указательный и большой палец к закрытым глазам и свел их на переносице). Детьми… Надеюсь, что в отличии от нас с Лизой, дети у нее будут. Ладно, Катя, отдыхай там. Да и мне уже пора ложиться».

Он встал, выключил телевизор и пошел в ванную чистить зубы. Когда он проходил мимо комнаты родителей, то шел «на цыпочках», стараясь не шуметь. «Почистившись», зашел в свою комнату, снял штаны и футболку, лег на кровать, не накрываясь даже простыней, потому что было очень тепло дома, и уже через несколько минут уснул, перевернувшись до этого