– Бог ты мой! – повторила Алёна.

– Да, и не говори, – кивнула стоявшая рядом Марина. – Ты их не видела случайно?

Наша героиня пожала плечами. Она и в самом деле не знала, что ответить. Совпадение? Но ведь та красивая китаянка, которую Алёна неплохо рассмотрела, была в компании именно с итальянцем. С этим? С другим? В замке она совершенно не обратила внимания, во что был обут спутник экзотической красотки, а в конюшне заметила только башмак. На видео же разглядеть мертвого не смогла. Вроде у того итальянца была белая рубашка… Или нет? Да, на нем был легкий синий пиджак, очень мятый, льняной, наверное, а под ним… кажется, в самом деле белая рубашка. Китаянку Алёна помнила очень хорошо – ее изящную фигуру, прелестное лицо, ее зеленое платье, тоже, видимо, льняное, потому что опять же очень мятое.

И что получается? Получается, что этот Карло Витали (почему-то знакомая фамилия, кстати… а, был в девятнадцатом веке в России скульптор такой итальянского происхождения Иван Витали) почувствовал себя плохо, зашел в конюшню посидеть в тишине, да и умер? Был ли мужчина еще жив, когда она заметила его ботинок? И если бы Алёна подняла крик, а итальянец сказал, что ему плохо, она позвала бы на помощь и человек остался бы жив? Хм, неизвестно, может, турист уже умер к тому времени.

Странно… Почему после экскурсии он пошел не врача искать, а отправился в конюшню? Прошло минут пятнадцать после окончания осмотра замка, Алёна успела поговорить с гидом и искала место, где бы заняться своими брюками. А Карло Витали сидел в тот момент за тюками с сеном и умирал…

Но китаянка-то что же? Или она была сама по себе? Только если Витали занимался организацией нелегальной эмиграции из Китая, присутствие рядом с ним китаянки более чем объяснимо.

С другой стороны, элемент случайности тоже нельзя исключать. Ведь упомянутые элементы иногда такое вытворяют! Не далее как минувшей зимой Алёна могла в этом убедиться, свернув не в ту сторону на бульваре Мальзерб в Париже и оказавшись объектом преследования одновременно французской полиции и русских разбойников с большой дороги[15].

– Что-то они об ограблении молчат… – пробормотал тут Морис.

– О каком ограблении? – изумленно уставились на него Марина и Алёна.

– А я не говорил? По радио упомянули, что… Погодите, вот. Слушайте!

Диктор Перно продолжал:

– Нам также стали известны некоторые подробности ограбления шато Талле, случившегося также позавчера. Одна из уборщиц оставила открытым окно в выставочной комнате, пока нельзя сказать точно, случайно или намеренно. Эта девушка приезжала в замок на работу из Троншуа, где снимала жилье, однако до сих пор найти ее не удалось, и полиция лишена возможности задать ей необходимые вопросы. Что же касается похищенных предметов, то любителям осматривать уникальные коллекции Талле нет причин беспокоиться. Видимо, грабители не слишком хорошо ориентировались в коллекциях, потому что украденной оказалась лишь коллекция китайских фарфоровых статуэток весьма сомнительного содержания и сомнительной ценности, в большинстве своем – копии уже нашего времени. А теперь переходим к новостям, поступившим из Парижа, где сейчас идет очередная забастовка…

– Вот и доказательство того, что уборщица ни при чем, – прокомментировала услышанное Марина. – Если бы она устроилась в Талле с целью выяснить, как подобраться к ценностям замка, наверное, пропало бы что-нибудь в самом деле ценное, а не какие-то там копии.

– Однако девушку не нашли, – возразил Морис. – Такое ощущение, что она ударилась в бега. А если бы была ни при чем, с чего бы ей скрываться?

– Да она небось на уик-энд уехала, – усмехнулась Марина. – Никто же не говорит, что уборщица сбежала, ее просто не могут найти.

Тут оба супруга искательно уставились на нашу героиню, так что Алёна сразу поняла: друзья заразились от нее страстью к расследовательской деятельности.

Она не знала, что сказать. Хотя бы потому, что в памяти возникли слова гида, который показывал на статуэтки в туалетной комнате: «Вы видите здесь копии, изготовленные лет десять назад, когда во Франции воскрес интерес к Китаю вообще и ко времени правления императрицы Цыси в частности. Граф Талле счел, что семейные реликвии могут быть интересны посетителям шато, но все же их надо оберегать. Сама же коллекция хранится в выставочной комнате, однако вам не удастся ее увидеть, к сожалению».

Так кто говорил правду, гид или диктор? Возможно, гид нарочно отводил глаза посетителям, чтобы ни у кого из них не возник нездоровый интерес к статуэткам?

А красивая китаянка тогда очень огорчилась…

Впрочем, при чем здесь китаянка? Она, если была связана с Карло Витали, занимается нелегальной эмиграцией, а не статуэтками сомнительной ценности и сомнительного содержания, как деликатно выразился диктор Жан-Пьер Перно.

Что еще говорил гид про выставочную комнату? Нечто вроде: там внезапно возникли небольшие неполадки… потребовалась уборка… разбилось окно… на сегодня доступ туда закрыт.

Видимо, в то время ограбление уже было обнаружено. Странно, конечно, что в шато не мелькнуло ни единого полицейского. А впрочем, может быть, все они тусовались в выставочной комнате и Алёна их просто не заметила? Небось старались особо не высовываться, чтобы посетителей не распугать.

Кстати, интересно, громогласное извещение о смерти Карло Витали и об ограблении Талле сделает рекламу старому шато? Или наоборот – поток экскурсантов станет меньше?

– Ма, так куда же мы поедем? – начали канючить Лиза и Таня, которым, понятное дело, телевизионные новости и разговоры взрослых были совершенно ни к чему. – Домой? Или на какие-нибудь vide-greniers? Помните, каких мы там кукол покупали? И маленькие велосипедики нам с Таней…

– Между прочим, – не без лукавства сказал Морис, – отсюда не очень далеко до упомянутого в полицейской хронике Троншуа. И сегодня там как раз vide-greniers. Сколько я помню, очень много народу на него собирается, а нам пора подумать уже не о велосипедиках, а о велосипедах… Ну как? Едем туда?

– Да! – вскричали Лиза и Таня.

Алёна с Мариной переглянулись, и наша героиня подумала: «Троншуа… Где-то я уже слышала это название! Точно слышала, причем еще до телепередачи. Или опять что-то уже насочиняла? Нет, не вспомнить…»

– Конечно, едем, – сказала она.

А Марина вздохнула и усмехнулась:

– О, уже загорелись серые глаза! Опять потом будешь мне из России звонить, чтобы я из-под земли тебе вырыла полицейского агента Диего Малгастадора?[16]Вижу, ты уже готова начать новую авантюру!

– Знаешь, Мариночка, – пожала плечами писательница Дмитриева, – если я буду во все авантюры ввязываться, то долго не проживу. Нынешнее происшествие не имеет ко мне никакого личного отношения, да и Диего Малгастадор все же в Париже служит, а не в жандармерии[17]. Так что все будет тихо и спокойно, клянусь.