— Окей, что ж, собирался еще спросить, не могла бы ты завтра вечером зайти к Пруденс. Она с радостью одолжит тебе кое-что из одежды.

«Если только у Мёрфи не окажется на завтра билетов на гребаную оперу», — подумал Страйк.

— Это было бы здорово, — сказала Робин. — Где она живет?

— Строберри Хилл. Пришлю тебе адрес в сообщении. Нам придется встретиться там, до пяти я веду наблюдение за Йети.

Обговорив с Робин детали, Страйк завершил разговор и, нахмурившись, глубоко затянулся своей сигаретой. Мысль о том, что Мёрфи покупает билеты в театр, раздражала его, потому что это предполагало опасную степень прилагаемых усилий. Спустя восемь месяцев после начала отношений полицейскому, несомненно, следовало перестать притворяться, что он предпочел бы посмотреть пьесу вместо приличного ужина с последующим сексом. Оттолкнувшись от стола партнеров, Страйк вышел в приемную, где офис-менеджер Пат что-то печатала за своим столом. Очевидно, сквозь открытую дверь она слышала часть его разговора с Робин, потому что спросила с зажатой, как обычно, в зубах электронной сигаретой:

— Почему ты называешь его Йети?

— Потому что он выглядит как снежный человек, — сказал Страйк, наполняя чайник.

Мужчина, о котором шла речь, был состоятельным владельцем компании по разработке программного обеспечения, чья жена считала, что он посещает секс-работниц. Будучи вынужденным во время последней слежки ехать вместе с ним в переполненном лифте, Страйк мог засвидетельствовать тот факт, что объект был не только чрезвычайно высок, волосат и неопрятен, но и пах так, словно последнее посещение душа для него было далеким воспоминанием.

— Забавно, как борода то появляется, то исчезает, — сказала Пат, продолжая печатать.

— Это называется бритье, — пояснил Страйк, потянувшись за кружками.

— Ха-ха, — произнесла Пат. — Я говорю о моде. Бакенбардах и всем прочем.

В сознании Страйка всплыло неприятное воспоминание о Малкольме Краузере, сидящем у костра на ферме Форджмена: рядом с Краузером стояла маленькая девочка, и он уговаривал ее погладить свои усы, напоминающие руль.

— Хочешь чашечку чая? — спросил Страйк, отгоняя мысленный образ.

— Почему бы и нет, — ответила Пат низким, скрипучим голосом, из-за которого звонившие часто принимали ее за Страйка. — Кстати, женщина из Харгривз до сих пор не оплатила свой счет.

— Позвони ей, — распорядился Страйк, — и скажи, нам нужно, чтобы она рассчиталась до конца месяца.

— Конец наступит уже в понедельник.

— А у нее миллионы.

— Чем люди богаче, тем дольше они платят.

— В этом есть доля правды, — признал Страйк, ставя кружку Пат на ее стол, прежде чем вернуться в свой кабинет и закрыть дверь.

Следующие три часа он провел, пытаясь разыскать отсутствующего отца падчерицы Штыря. За последние пять лет этот человек сменил множество адресов, но поиски Страйка в конце концов привели к заключению, что мужчина теперь использует свое второе имя, вероятно, чтобы его не разыскивали в связи с алиментами, и проживает в Хакни. Если действительно это был тот самый человек, то работал он дальнобойщиком, что, несомненно, подходило мужчине, стремящемуся уклониться от родительских обязанностей.

Отправив своему сотруднику Дэву Шаху электронное письмо с просьбой установить наблюдение за одним домом в Хакни и сфотографировать всех, кто входил или выходил из него, Страйк отправился на встречу с Эриком Уордлом.

Страйк решил, что обычного дешевого индийского ресторана будет недостаточно, чтобы задобрить друга-полицейского, которого он намеревался попросить об одолжении, связанном с переписью. Поэтому он забронировал столик в ресторане «Синнамон клаб», который находился в нескольких минутах езды на такси.

В здании ресторана когда-то была Вестминстерская библиотека, поэтому накрытые белыми скатертями столики располагались в большом просторном зале с выстроенными вдоль стен книжными шкафами. Страйк, пришедший первым, снял пиджак, ослабил галстук, заказал пинту пива и сел читать в телефоне дневные новости. Он понял, что Уордл появился, только когда тень полицейского упала на стол.

— Тут получше, чем в «Бомбей Балти», — прокомментировал Эрик, усаживаясь напротив Страйка.

— Да, что ж, в последнее время дела идут неплохо, — сказал тот, засовывая телефон в карман. — Как у тебя дела?

—  Жаловаться не на что, — ответил Уордл.

Во время их первой встречи друг Страйка Эрик Уордл был по-мальчишески красив. Сейчас, хотя он все еще был хорош собой, его некогда пышная шевелюра начала редеть, и выглядел он так, словно постарел больше, чем на прошедшие с момента той встречи шесть лет. Страйк знал, что морщинки вокруг рта и глаз Уордла появились не только из-за тяжелой работы: он потерял брата, а полгода назад от него ушла жена Эйприл, забрав с собой их трехмесячного малыша.

Разговор шел в обычном русле, пока оба изучали меню, и только после того, как официант принес Уордлу пинту пива и принял их заказ, полицейский протянул через стол папку.

— Это все, что я смог разузнать об убийстве Кевина Пёрбрайта.

— Твое здоровье, — произнес Страйк. — Как поживает наш друг-фальшивомонетчик?

— Арестован, — сказал Уордл, поднимая в тосте бокал, — и, думаю, удастся уговорить его помочь нам выйти на рыбку покрупнее. Вполне возможно, что ты обеспечил мне долгожданное продвижение по службе, так что ужин за мой счет.

— Я бы предпочел, чтобы ты отплатил мне бартером, — ответил Страйк.

— Я знал, что ты забронировал это место не ради прихоти, — вздохнул Уордл.

— Давай дождемся еды, и я все объясню.

Как только они приступили к еде, Страйк попросил об одолжении, ради которого пришел: о помощи Уордла в получении доступа к записям переписи населения, недоступных широкой публике.

— Откуда такой интерес к ферме Чапмена?

— Это главный штаб Всемирной гуманитарной церкви.

— О, — сказал Уордл. — Вот оно что. Несколько лет назад Эйприл ходила на одну из их встреч. Подруга по йоге заинтересовалась этой церковью и взяла ее с собой. Закончилось тем, что подруга к ним присоединилась. А Эйприл ограничилась всего одним визитом.

Уордл прожевал и проглотил кусок, прежде чем добавить:

— Впоследствии она вела себя немного странно по этому поводу. Я разозлился, и ей это не понравилось, но высказался я об этом только потому, что мне не нравилась та баба, которая ее туда отвела. Она увлекалась кристаллами, медитацией и всякой подобной чушью. Ты знаком с такой категорией людей.

Страйк, который хорошо помнил, как Леда периодически повторяла мантру, скрестив ноги, перед нефритовым Буддой, подтвердил, что знаком, и спросил:

— Значит, Эйприл решила, что в этом что-то есть?

— Думаю, она заняла оборонительную позицию, потому что знала, как сильно ее друзья по йоге действуют мне на нервы... Вероятно, мне не