и подыскиваете их детям приемную семью? – спросила я.

– А вы уже об этом знаете? – Эппельбаум явно удивился, но не встревожился.

– Да, познакомилась с одной из ваших пациенток, которая мне рассказала, что участвует в такой программе.

– Могу я полюбопытствовать с кем?

– С Анастасией Лебедкиной.

– Настенька – прекрасная девушка. И очень разумная. Легко согласилась не калечить себя, родить здорового ребеночка и осчастливить бездетную семью, у которой из-за генетического заболевания нет шанса родить собственного здорового ребенка даже от суррогатной матери. Мы даем ей и еще десяткам таких же несчастных шанс ощутить себя творцом, а не тварью.

– Тварью?

– Женщина, соглашающаяся на аборт, по сути убивающая свое нерожденное дитя, – просто тварь. Уж простите меня, но я крайне негативно отношусь к таким дамочкам. А вот стать новой Евой нашего времени, выполнить важную, да что там, самую главную функцию женщины – стать матерью, но не в узком, эгоистичном понимании этого слова, а в более широком, я бы даже сказал общечеловеческом, это дорогого стоит. Видите ли, Елена Сергеевна, я еженедельно практически вытаскиваю женщин с гинекологического кресла в абортариях. Сам хожу по женским консультациям, уговариваю, просвещаю, объясняю. Я спасаю детей от умерщвления, даю им право на жизнь, причем на жизнь достойную, в любящих и, что немаловажно, обеспеченных семьях, а их биологическим матерям дарю шанс на еще одну попытку прожить жизнь правильно, без оглядки на совершенную ими ошибку в виде нежелательной беременности.

Вообще-то в словах Эппельбаума что-то было. Я без восторга относилась к теме суррогатного материнства, но при этом понимала, что в чем-то Эппельбаум прав. Без усыновления эти дети не имели шанса на жизнь. Более того, даже в случае рождения они были обречены либо на приют, либо на трудное детство, а тут они оказывались желанными и попадали в семьи, где им давали все необходимое. Так осуждать подобный подход или все-таки им восхищаться?

– Примитивно считать, что первые люди, созданные по образу и подобию Божьему, познали друг друга, только поддавшись искушению, – продолжал мой собеседник. – Вовсе не так! Яблоко познания было дано им, чтобы продолжать род, населять Землю. А если бы они не познали и не вкусили его, то на этом история человечества и закончилась бы. Я не разделяю мнение религиозных мракобесов, обвиняющих Еву в грехопадении. Мол, Великая Первая Женщина Ева вступила в сговор и поддалась на искушение главного врага рода человеческого. Если хотите знать, этот змей-искуситель был тупой и примитивный, как все хладнокровные гады. Мы, медики, знаем, что от этих скользких тварей можно только яд взять, в сугубо медицинских целях, разумеется. Так что эта змея подколодная ставила перед собой одну цель, но прародительница Ева оказалась мудрее и преследовала цель совсем другую – исполнить главное свое божественное предназначение, дать жизнь новым и новым людям! Остается только сожалеть, что Господь не совсем разобрался в ситуации и принял не самое мудрое решение выгнать Адама и Еву с ее будущим ребенком из рая. Я решил исправить его ошибку.

Я не поверила собственным ушам.

– Простите, что?

– Я говорю, что если бы не «райский плод» в виде яблока, который привел Еву к грехопадению, то не было бы и другого райского плода – ребенка в ее утробе, то есть ее старшего сына Каина, а вслед за ним Авеля, Сифа и остальных их с Адамом детей. И наш «Райский плод» увековечивает подвиг прародительницы Евы и прославляет ее. Именно поэтому мы боремся за каждую новую жизнь и видим в этом нашу миссию.

Признаться, звучало, мягко говоря, богохульно. Марат Казимирович Эппельбаум всерьез считал, что исправляет ошибки Бога. Интересно, это лечится? Или он просто играет роль, вешая лапшу на уши доверчивых мамочек? Подкармливает их яблочками и витаминами, искушая отдать своего ребенка на усыновление.

Вот только совсем непонятно, при чем здесь я. Не откладывая в долгий ящик, я задала этот вопрос Эппельбауму.

– А при том, дорогая Елена Сергеевна, что я от лица нашей клиники предлагаю вам стать перинатальным донором.

– Простите, что? – снова не поняла я.

– Леночка Сергеевна, признайтесь, что вы находитесь в трудной жизненной ситуации. В сорок лет, без мужа вы ждете ребенка, который перевернет вашу налаженную жизнь с ног на голову. Вы потеряете работу, уровень жизни, приобретете кучу проблем. Да и отношения со старшей дочерью могут испортиться. Вот скажите, она рада вашей беременности?

Я представила Сашкино лицо, слегка ошарашенное с тех пор, как она узнала, что у нее появится брат или сестра, и покачала головой.

– Нет, ей нелегко привыкнуть к этой мысли. Она девятнадцать лет была единственным ребенком, поэтому, разумеется, ей непросто.

– Вот видите, – Марат Казимирович явно обрадовался. – Если бы вы могли отмотать время назад, вы бы вряд ли решились на эту беременность. Она была неосознанной, и вы долго не могли принять решения, что с ней делать. На учет не вставали до двадцати недель. То, что вы не решились на аборт, характеризует вас исключительно положительно. Я искренне симпатизирую вам, а потому и предлагаю войти в нашу программу. Все дальнейшее наблюдение в нашей клинике, если вы согласитесь, будет полностью бесплатным. Рожать вы будете под присмотром самой квалифицированной бригады акушеров и неонатологов, и это тоже вам не будет стоить ни копейки. А потом, когда все будет позади, а формальности улажены, вы сможете еще и получить на счет весьма приятную сумму. Для восстановления здоровья после родов.

Я во все глаза смотрела на доктора, не понимая, почему с подобным предложением он обратился именно ко мне. После нашего знакомства с Настей Лебедкиной я подняла-таки российское законодательство, поэтому теперь была полностью в теме. Суррогатное материнство в России предусматривало вынашивание и рождение ребенка по договору, заключаемому с другим лицом или лицами, которые становятся родителями после его рождения.

В Российской Федерации использование суррогатного материнства регламентируется Семейным кодексом, Федеральным законодательством и рядом подзаконных актов. В ряде случаев использование суррогатного материнства может быть совмещено с использованием донорской спермы или донорских яйцеклеток, в этом случае у рожденного ребенка будет оформлен только один родитель. При этом женщина, являющаяся донором яйцеклеток, не может становиться суррогатной матерью, то есть вынашивать своего же ребенка.

Я же носила именно моего малыша, которого ждала от любимого, пусть и в прошлом, мужчины, и никакого договора ни с кем не заключала, о чем тут же и сообщила доктору Эппельбауму.

– Иногда о суррогатном материнстве говорят в случае искусственного оплодотворения женщины спермой мужчины с последующей передачей родившегося ребенка этому мужчине и его жене, – сказала я. –