— Я буду твоей хозяйкой? О Робин! Я думала, что ты пригласишь Виллоу.

— Я бы так и сделал. Но моя обворожительная младшая сестричка прибыла в Лондон и, будучи еще неоперившимся птенчиком, должна набраться опыта в проведении больших королевских приемов. Может быть, тебе когда-нибудь придется принимать короля Джеймса, Велвет.

Легкое облачко раздражения набежало на красивое личико Велвет, но столь стремительно, что брат ничего не заметил.

— Еще не решено окончательно, что я выйду за этого шотландца, Робин. Вспомни обещание нашей матери.

— Я помню о нем, Велвет, но ты несправедлива. Ты судишь о графе Брок-Кэрнском, даже не познакомившись с ним и не узнав его получше. Ты фрейлина и в полной безопасности, по крайней мере пока не вернутся твои родители. Ты выиграла первую схватку. Так будь же великодушна в своей победе, сестра.

Роберт Джеффри Джеймс Генри Саутвуд, граф Линмутский, носил свой титул с трех лет. Он не помнил своего отца, на которого поразительно походил. В возрасте шести лет он стал личным пажом ее величества королевы и вошел в дворцовую жизнь с легкостью, обусловленной самим его происхождением. В восемнадцать уехал учиться в Сорбонну, исколесил всю Европу. Именно там, в Сорбонне, он познакомился с Александром Гордоном, наследником шотландского графского титула Брок-Кэрн.

Алекс был тремя годами старше белокурого английского графа, но сдружились они очень быстро, как если бы были разлученными в детстве братьями. Они решили объединить свои финансы и разделить одни апартаменты на двоих. Они вместе учились, вместе пили и даже вместе волочились за девушками; иногда, когда их финансы оказывались на нуле, они делили одну девицу весьма легкого поведения на двоих, и та бывала не только не рассержена тем, что получала плату за две услуги только один раз, но и, наоборот, очень довольна тем, что заполучила двух таких пылких и многоопытных любовников. Алекс и Робин были знакомы уже около года, когда встал вопрос о женитьбе.

Робин объяснил другу, что с детских лет обручен с дочерью друга семьи и по возвращении домой женится на ней. Алекс признался, что находится точно в таком же положении, но заметил, что его нареченная на тринадцать лет моложе его и что брачный контракт не разрешает ему жениться на ней до ее совершеннолетия. Но пока что, заявил он, он совсем не торопится стать женатым человеком. Госпожа Велвет де Мариско может спокойно расти дальше, во всяком случае, в том отношении, насколько это касается его.

— Как, ты сказал, ее имя? — Робин неожиданно вскочил Как зовут с кровати, на которой до этого лежал, твою нареченную?

— Велвет. Велвет де Мариско, — ответил тот.

— Господи Боже! Велвет де Мариско! — Робин начал смеяться.

— Ты знаешь ее? — Алекс с любопытством уставился на друга. — Она что, переболела оспой и стала рябой? Или у нее вырос длинный нос? Я помню, она была очень хорошенькой девочкой.

— Да, я знаю ее! Она моя сестра, Алекс! Моя единоутробная сестра, и она чертовски хороша. Так вот почему ты всегда казался мне знакомым. Мы уже один раз встречались несколько лет назад на празднике обручения в имении моей матери и отчима, в Королевском Молверне.

Теперь, спустя шесть лет, Робин успел уже жениться на своей нареченной, Алисой де Гренвилл, родившей ему троих детей и умершей почти два года назад. Он до сих пор не мог спокойно думать об Алисон, этой хорошенькой, не очень умной, но очень упрямой молодой женщине, которая родила ему первую дочь Элизабет день в день через девять месяцев после их свадьбы; десятью месяцами позже — Кэтрин, а через год после рождения Кэтрин его жена умерла при родах Сесили, зачатой вопреки всем советам докторов.

Алисон очень гордилась своими детьми, но с каким-то маниакальным, почти фанатичным упорством считала себя обязанной подарить мужу сына. Он знал, что его семя очень сильное, а его жена — очень плодовита. Он пытался избегать спать с ней после рождения маленькой Кэтрин, но она однажды ночью обманом напоила его, и под влиянием винных паров он решил, что от одного раза вреда не будет…

Робин использовал свою скорбь, чтобы удалиться от двора и вообще всей светской жизни в родной Девон. Через год его сестра Виллоу начала одолевать его настойчивыми требованиями жениться во второй раз, но не сломила его сопротивления. Умом он понимал, что не был прямым виновником смерти жены, но совесть говорила иное. Будь он более выдержанным человеком, контролируй он свою необузданную, низменную натуру, Алисон была бы жива. Он не любил ее по-настоящему, но они были добрыми друзьями.

Сейчас волей обстоятельств Робин возвращался к мирским заботам. Предполагавшаяся поездка королевы по Девону делала настоятельно необходимым приглашение ее в гости, ибо хлебосольство его отца было широко известно, и он, будучи истинным сыном Джеффри Саутвуда, не мог ударить лицом в грязь. Потом, когда было решено, что королеве следует вернуться в Лондон из-за испанской угрозы, он почувствовал себя обязанным отправиться в столицу во главе отряда своих людей, чтобы встать на защиту Англии, а заодно развлечь королеву. Робин получил несколько отчаянных писем от членов своей семьи, в которых те жаловались на поведение его младшей сестры. В отсутствие матери и отчима братья и сестры Робина, как младшие, так и старшие, смотрели на него как на главу семьи, отчасти и под влиянием его высокого положения при дворе.

Он не пробыл в Лондоне и нескольких дней, как получил довольно забавное послание от Александра Гордона, нынешнего графа Брок-Кэрнского. Граф прибыл в Королевский Молверн и нашел там вместо рдеющей от смущения невесты рассыпающегося в извинениях лорда Блисса. Он бы хотел быть представленным при дворе, чтобы получить доступ к своей не желающей идти под венец нареченной. Не поможет ли ему Робин?

Робин ответил немедленно, приглашая своего старого друга в Лондон, к себе, а уж потом они вместе подумают, как выбраться из той переделки, в которую их затащила Велвет. Она, конечно, не была точной копией своей матери, но в ней, подумал Робин, достаточно своеволия.

Алекс приехал в Лондон верхом, сопровождаемый только слугой, плутовато выглядевшим мошенником по имени Дагалд. Алекс ловко спрыгнул со своего коня и обернулся с улыбкой на красивом лице, чтобы поприветствовать хозяина, спешившего ему навстречу от дома. Вид Робина вновь напомнил Алексу, что в Париже знакомые дамы называли их между собой Архангел и Люцифер из-за резкого контраста между высоким белокурым англичанином и загорелым темноволосым шотландцем.

— Алекс! Черт побери, ты выглядишь все так же. Добро пожаловать в Лондон, мой друг, — приветствовал его Робин. Граф Брок-Кэрнский пожал протянутую руку.

— Я рад попасть сюда. Когда я смогу увидеть твою сестру? Робин усмехнулся, вспомнив привычку Алекса всегда идти напрямую к цели. Он ввел гостя в дом, приказав Дагалду следовать за дворецким. Усадив лорда Брок-Кэрна в библиотеке с большим серебряным бокалом крепкого бургундского в руке, он сказал:

— Это все не так просто, Алекс. Ты не можешь заявиться ко двору, представиться Велвет и увести ее под венец.