Окситоцин и расслабление

Возможно, вы слышали, что именно гормон окситоцин вызывает родовые схватки и стимулирует процесс лактации. В более широком смысле его функция в том, чтобы позволить животному расслабиться в присутствии других. Расслабляться в присутствии кого-то незнакомого – плохая идея, так что мозг осторожно подходит к стимуляции синтеза окситоцина. Мозг реагирует на запах, звуки, вид, которые ассоци­ируются у него с ситуациями в прошлом, когда вырабатывался окситоцин. Если окситоцин не вырабатывается, животное настораживается – окситоцин ему нужен не для того, чтобы постоянно испытывать доверие, а для того, чтобы проводить тонкое различие, от которого может зависеть его выживание.

Действие окситоцина на нейронные пути выражается в том, что молодое животное программируется доверять всему, пока у него синтезируется окситоцин. Поэтому привязанность детеныша легко распространяется на все, что он встречает вокруг, пока находится рядом с мамой. Такое поведение воспринимается самкой как безопасное, потому что у нее тоже вырабатывается окситоцин – ведь она чувствует принадлежность к стаду или стае. Молодая особь еще не понимает тех угроз, которые ее окружают, но обучается на собственном опыте. У молодого животного возникают неприятные ощущения, когда оно отбивается от стада, так как чувство голода растет, а уровень окситоцина падает. Самка может даже укусить детеныша, чтобы у него закрепилась ассоциация между изоляцией и болью.

Привязанность к группе повышает шансы на выживание, поскольку стадо гораздо лучше определяет опасность. При наличии стольких глаз и стольких ушей риск опасности резко снижается. Но этот принцип работает, только если животное следует стадному поведению. Человек может решить: «Я не побегу, пока сам не увижу льва». Но если газель останется стоять, когда все стадо побежит, это может стоить ей жизни. У тех особей, которые прислушиваются к суждениям окружающих, выше шансы на выживание. Человек произошел именно от таких особей.

Стадное поведение может оказаться эффективной стратегией и для хищников. Волки, гиены и львы часто охотятся в группах, поскольку так они могут добыть больше пищи. Жизнь в таких группах может быть нелегкой, поскольку более сильные члены группы доминируют над остальными при получении пищи и возможностей для спаривания, но в то же время совместное нахождение стимулирует у членов группы синтез окситоцина. «Гормон объятий» делает возможным совместное проживание столь свирепых хищников.

У привязанности есть своя цена. Часто животному приходится выбирать между удовлетворением своих социальных и других жизненных потребностей. Предположим, голодная газель заметила поляну с восхитительной сочной зеленой травкой. У нее происходит выброс дофамина, и она хочет попасть на эту поляну. К несчастью, это место слишком далеко от того, где пасется основная часть стада. Это стимулирует у газели выброс кортизола, и она начинает осматривать окрестности. Она видит, что ближе расположена еще одна зеленая поляна, но там много ее более сильных на вид сородичей. В последний раз, когда она подошла к ним слишком близко, получила болезненный удар копытом. Мысль о том, чтобы вновь приблизиться к ним, вызывает у нашей газели еще один выброс кортизола, так что она продолжает поиски. Она видит поляну с пожухшей коричневой травой. Зрелище не слишком привлекательное, поэтому у нее синтезируется совсем чуть-чуть дофамина. Прежде чем газель начнет есть, она проводит такой сравнительный анализ. Наконец она начинает щипать траву. Затем стадо переходит на новое место, и все повторяется.

«Гормональные качели» с участием дофамина, кортизола и окситоцина – часть повседневной жизни млекопитающего. Газель не ждет, что у нее будет постоянно высокий уровень дофамина или окситоцина. Она не думает, что с этим миром что-то не так, когда ей раз за разом приходится делать выбор. Она просто ищет лучший следующий шаг. Мозг млекопитающего продолжает ожидать нейрохимические по­следствия от действий в том или ином направлении.

Благодаря развитому мозгу приматы способны учитывать даже больше последствий. Их мозг лучше приспособлен к формированию новых нейронных связей, что позволяет им разрывать старые привязанности и строить новые. Приматы способны в пубертатный период оставить свою стаю и начать жить в новой. Они могут образовывать группы внутри стаи и присоединяться то к одной, то к другой группе. Они формируют новые ожидания относительно прежних членов группы, если обстоятельства меняются. Окситоциновые связи формируются у приматов в юности, а затем они их корректируют.

У приматов есть особый способ стимулировать синтез окситоцина с помощью чистки и ухода за поверхностью тела – так называемый груминг. Наверное, вам доводилось видеть фотографии или видео обезьян, которые ищут друг у друга в шерсти насекомых. Возможно, вы даже подумали: «Как мило! Почему люди не могут относиться так друг к другу?» Конечно, мы не хотим, чтобы наши соседи искали у нас в волосах насекомых, но нам хочется окунуться в это чувство взаимного доверия, которое возникает у приматов во время их занятия грумингом. При этом обезьянам приходится принимать нелегкое решение, кто станет их партнером в этом занятии. Иногда их ожидания не оправдываются, и вместо окситоцина они получают выброс кортизола. К счастью, мозг приматов достаточно развит, чтобы справиться с таким решением.

Представьте стаю шимпанзе, которая нашла дерево с отличными плодами. Члены стаи, имеющие самый высокий статус, занимают лучшие места, чтобы полакомиться фруктами. Одна из обезьян знает, что она слабее остальных и что ей достанутся укусы и пинки от сородичей, если она попытается претендовать на их места. Она находит менее удобное место, где не так много плодов и где выше опасность стать добычей хищника. Если она слишком удалится от своей стаи, обезьяны из другой стаи могут напасть на нее или похитить. Когда она удаляется на максимальное безопасное расстояние, у нее повышается уровень кортизола, так что она возвращается ближе к группе и успокаивается под действием окситоцина. Иногда она остается голодной, но зато живой. Однажды она проявляет инициативу и чистит шерсть более сильной шимпанзе. Возможно, со временем эти более сильные особи даже примут ее в свой круг. Ухаживать за шерстью сородича, который угрожает выживанию, не слишком приятно, но ожидание, что когда-то ее могут принять в круг сильных, подбадривает. Поведение, обеспечивающее выживание, в чем бы оно ни заключалось, несет с собой позитивные ощущения благодаря окситоцину и дофамину.

Временами приматы сильно действуют друг другу на нервы. Это вызывает у них стремление «сделать что-то немедленно», и таким занятием для них становится груминг. Окситоцин помогает им поддерживать социальное доверие, необходимое для выживания, несмотря на неизбежные конфликты, которые между ними случаются.

Физическое соседство способствует доверию, поскольку под его влиянием формируются окситоциновые цепочки. Если одно животное находится рядом с другим, которое не причиняет ему вреда, у первого постепенно формируется ожидание доверия. (Можно вспомнить, что примерно таким же образом формируется социальная привязанность у студентов, живущих в одной комнате в общежитии.) При этом неверный выбор объекта доверия угрожает выживанию. Часто можно заметить, что у шимпанзе не хватает пальцев: это печальное следствие того, что они подпустили к себе слишком близко не того примата. Когда одна обезьяна расслабляется и позволяет другой чистить ее шерсть, это огромный акт доверия. Синтез окситоцина стимулируется под действием прикосновений, так как в природе доверие и прикосновения «идут в комплекте».