— Но хочу видеть их ещё тысячу миллион раз, — прошептал он.

Фрэнк развернул меня к себе лицом, и когда наши взгляды встретились, я почувствовала что теряю контроль. Фрэнк уже склонил свою голову ко мне, но в этот момент раздался стук в дверь.

Мы разочаровано вздохнули, но затем рассмеялись. Фрэнк быстро чмокнул меня в губы, и мы направились к двери.

— Что-то долго вы не открывали, — поддразнил Ричард.

Я залилась румянцем, а Фрэнк довольно хмыкнул. Боже, когда я перестану краснеть. Памела, стоявшая рядом с Ричардом, в белоснежном шифоновом сарафане, толкнула его локтем.

— Как ты сегодня? — спросила я, когда мы шли к дому. На главной террасе дома должен был проходить праздник.

— Ничего вроде. С утра только немного подташнивало. А теперь я просто мечтаю о кремовом пирожном миссис Апершон, — сказала Памела, закатывая мечтательно глаза.

Я засмеялась.

— Я обещаю стащить их как можно больше для тебя. Придеться постараться, чтобы опередить мистера Долсона. Потому что так же как миссис Долсон помешана на сексе, он помешан на еде. Особенно на сладком, — задумчиво сказал я.

Памела прыснула, и мы засмеялись вместе. Ричард с Фрэнком обернулись к нам.

— Признавайтесь, что вы задумали? — подозрительно прищурившись, спросил Фрэнк. Но в глазах его сияла улыбка.

* * *

Мы с Фрэнком стояли, обнявшись, в самом центре террасы и смеялись, наблюдая, как дети Райлов соревнуются с детьми Ларексонов. Мистер и миссис Ларексон приехали неделю назад, и их девятилетние мальчишки-близнецы буквально подорвали на ноги весь пансионат.

Сегодня во всех конкурсах дети были главными героями. Все были одеты очень просто, главной целью при выборе наряда был комфорт. И миссис Долсон лихо подпрыгивала в ярко-малиновых шортах соревнуясь с Мелани Райли за черничное желе.

Фрэнк и я приняли участие в одном конкурсе. На середине шнура миссис Апершон завязала узелок, а к концам прикрепила по простому карандашу. Нужно было намотать свою часть шнура на карандаш. Кто быстрее дойдет до узелка — победитель. Шнур был очень длинным, и мы мотали его, смеясь и переговариваясь. Ну, в общем, мне удалось отвлечь Фрэнка в самом конце шнура, прошептав томным голосом: «Сдавайся Фрэнк, не то сегодня ночью я с тобой расквитаюсь». Он растерялся на некоторое время, и мне удалось первой закончить свою половину шнура. Я победно закричала и бросилась на шею Фрэнку. Он уже пришел в себя и, теперь, не смотря ни на что, смеялся вместе со мной.

— Теперь мне придется с тобой разобраться, — прошептал он мне так тихо, чтобы никто не слышал.

— С удовольствием, — прошептала я ему в ответ, и мы снова засмеялись.

Мне вручили в подарок клубничный пирог, и Памела с удовольствием его поедала в сторонке.

Вечер заканчивался танцами и все, образовав круг, весело приплясывали под веселые кубинские ритмы. При этом Апершоны, Долсоны и Томпсоны танцевали зажигательней остальных, не смотря на возраст. И хотя здесь собрались люди, совершено не знавшие друг друга до этой осени, атмосфера была такой домашней. Это было похоже на сбор большой семьи. Мне было грустно от мысли, что когда-нибудь это закончиться. Здесь на острове я впервые испытывала себя по-настоящему счастливой.

Когда в динамиках зазвучала медленная композиция, мы разбились по парам. Руки Фрэнка нежно обнимали меня за талию, и мы медленно раскачивались под томительные аккорды мелодии. Я положила свою голову Фрэнку на плечо и слушала звуки мирного биения его сердца. Сквозь звуки музыки слышались громкое тиканье напольных старинных часов. Они как будто отчитывали отведенное нам с Фрэнком время, чтобы быть вместе. Я вздохнула, отгоняя грустные мысли и прижалась к Фрэнку крепче. Мое сердце кричало о своей любви к этому мужчине, но голос не имел права сказать вслух.

* * *

Безумно целуясь, и раздеваясь на ходу, из коридора мы входили в спальню. Сегодня я хотела доставить Фрэнку такое же наслаждение, как он доставлял мне каждую ночь. Я повалила его на постель и растянулась сверху, целуя в губы и лаская руками обнаженный мускулистый торс.

Когда мои губы переместились к его шее, Фрэнк громко выдохнул. Я завела руки Фрэнка за голову и прижала их своими руками к подушке.

Я довольно выдохнула, заводясь ещё больше от сознание своей власти. Кровь стучала в висках, а пульсация между ног усиливалась, становясь нестерпимо настойчивой. Я быстро бросила взгляд на лицо Фрэнка: возбуждений он смотрел на меня горящими от страсти глазами.

Я ласкала грудь и живот Фрэнка, заставляя его забыть обо всем. Судорожные вздохи и выступившие на скулах желваки, говорили мне, какие ласки больше всего ему нравились.

Когда я плотно обхватила рукой его плоть, он со свистом втянул воздух и приподнял бедра мне навстречу. Я наслаждалась ощущением жара и мощной силы под ладонью. Но не успела я предпринять что-то далее как оказалась опрокинутой на спину, а тело Фрэнка уже нависло надо мной. Это произошло бесшумно и буквально за считанные секунды.

— Фрэнк, — пыталась сопротивляться я.

— Что? — хрипло спросил он.

— Я хочу попробовать быть сверху, — решительно выпалила я, заливаясь краской стыда.

Он гортанно застонал, и со словами: «Ты сведешь меня с ума», занял прежнюю позицию. Я неумело, но направляемая горячим желание, приняла плоть Фрэнка внутрь себя. При этом движении мы застонали в унисон. С помощью Фрэнка я начала раскачиваться. Я испытывала нестерпимо острое наслаждение. Я горела в огне страсти, стонала и ускоряла темп. Частое прерывистое дыхание Фрэнка подстегивало меня к откровенным действиям.

Когда волна наслаждения накрыла нас с головой, я обессилено упала на грудь Фрэнка. Руки Фрэнка все ещё крепко меня обнимали, и я отдаленно слушала его бормотание.

Засыпая я уловила лишь отдельные слова: «воля….судьба…».

Время завертелось стремительно быстро. Прошло семь недель с тех пор, как мы приехали на Кубу. Но мне казалось, что это было вчера. Я чувствовала себя счастливой, любимой. Но самое страшное, каждую секунду, каждое мгновение я ждала, что это может прерваться. Я думаю, и Фрэнк это понимал. Временами я просыпалась ночью и находила его сидящим в кресле у окна. Лицо его было отрешенным, замкнутым и таким далеким. Когда я спрашивала, что с ним, почему он не спит, он лишь больше хмурился в ответ и отвечал: «Плохое предчувствие». Я старалась насладиться каждым днем, проведенным с ним, не думая ни о чем. Я просто жила.

Я не скучала по дому. Единственное, мне было жаль, что я пропустила день посещения детского приюта. Сердце щемило от мысли, что они ждут меня. Но пришлось ограничиться просьбой, чтобы мама пошла вместо меня. Я не представляла, как она будет вести себя с детьми. Она совершенно не умела общаться ни с младенцами, ни с подростками. Видимо, события двадцати пятилетней давности наложили отпечаток на её душу. Она была отстраненной даже со мной. А остальных детей вообще избегала.