— Она действительно находится в большой опасности, — сказал он. — Я боюсь, что она сделает что-нибудь необдуманное. Ей нужно уезжать отсюда сегодня же ночью. Я говорю это тебе вполне серьезно. — Лилл наклонился поближе к Вейни и обнял его рукой за плечи, как обычно позволяют себе хозяева в обращении со слугами. — Не доверяйте ни Флис, ни близнецам, не доверяйте никому из людей Кесидри.

— А разве вы не относитесь к ним?

— Я никак не заинтересован в том, чтобы этот замок был разрушен. Но это может случиться, если Моргейн начнет защищаться. Пожалуйста, поверьте мне. Я знаю, что она ищет. Идем со мной, и я покажу тебе это.

Вейни раздумывал, вглядываясь в темные спокойные глаза стоящего рядом с ним странного человека. В них проглядывала какая-то особенная печаль, и еще они излучали магнетизм, который заставлял верить им. Сильные пальцы, сдавившие его плечо, были и дружескими и в то же время настойчивыми и жесткими.

— Нет, — ответил Вейни. Ему было трудно сразу подобрать слова. — Я илин, и я подчиняюсь только ее приказам. Я не могу без разрешения вмешиваться в ее дела.

Он высвободил плечо из-под настойчивой руки, отыскал дрожащей рукой дверь и, не сразу найдя ручку, открыл ее, протиснулся внутрь и тщательно закрыл за собой. Моргейн вопросительно взглянула на него. Ее взгляд выражал некоторую озабоченность. Но он ничего не сказал ей, чувствуя внутреннюю слабость, раздражение от того, что ему хотелось поверить Лиллу, и недовольство от того, что он не мог этого сделать.

— Нам нужно уходить отсюда, — требовательно сказал он наконец. — Прямо сейчас.

— Но прежде чем мы это сделаем, мы должны еще кое-что узнать, — ответила она. — Пока я нашла всего лишь начала ответов на свои вопросы, и мне необходимо узнать все остальное. Я надеюсь получить полный ответ, если мы останемся.

Спорить с Моргейн было бесполезно. Вейни устроился около небольшого камина с маленькой и очень дымной топкой, который тем не менее все-таки давал тепло и согревал комнату. Он не стал располагаться на кровати, с тем чтобы Моргейн сама могла воспользоваться ей.

Но она не собиралась отдыхать. Он увидел, что она стоит у окна. Она вглядывалась в темноту через щель между приоткрытыми ставнями, от которой в комнате, и без того холодной, возникал дополнительный сквозняк.

— Мне кажется, что люди в этом замке никогда не ложатся спать, — заметила она, обращаясь к Вейни, когда он зашевелился, чтобы переменить положение и устроиться поудобней. — Я все время вижу отблески факелов на снегу.

Он что-то пробормотал в ответ и взглянул в ее сторону, когда она отходила от окна, направляясь к кровати. Она сбросила сапоги и парчовую накидку, а все, что она брала с собой в нижний зал, теперь лежало рядом с ней. Затем она сняла легкую кольчугу прекрасной тонкой работы, достойную многих королей минувших лет, и кожаную куртку, постепенно освобождаясь от вооружений, становясь в ездовых бриджах и тонкой батистовой рубашке стройной и женственной. Он отвел глаза и лишь слышал, как она устраивается отдыхать, укрыв ноги парчовой накидкой.

— Ты не должен думать, что как-то ущемлен, — пробормотала она. — Ты вполне можешь занять тут свою половину.

— Но здесь теплее, — ответил он, по-прежнему сидя на жестких камнях и желая только одного: не видеть ее так, как он на самом деле видел ее сейчас. Она имела в виду буквальный смысл своего предложения и ничего больше, и он прекрасно это понимал и не собирался никоим образом ее за это порицать. Он сидел около огня, сжав руки, и пытался свыкнуться с тем, что он илин и должен оставаться им в любой ситуации. Он должен служить Моргейн и сопровождать ее, лежать же безоружным рядом с ней означало подвергать себя опасности.

Его пугало общение с кваджлинами. Он загонял эту мысль как можно глубже, потому что от воспоминаний об этом у него стыла кровь. Понятие кваджл означало смертельно опасный. Поэтому любой, кто родился как обычный порядочный человек, не должен был думать по-иному.

Он тут же вспомнил настойчивость Лилла. Здравый смысл, который читался в глазах этого человека, привлекал Вейни и убеждал, что выход может быть найден. Он все больше сожалел, что не послушался советника Кесидри. Ведь он и сам считал, что больше не было никаких причин, по которым им следовало бы задерживаться в Ра-Лиф. Его лихорадка почти утихла. Он на всякий случай еще раз проверил свою руку после всех медицинских упражнений и нашел, что ее состояние явно улучшается. Вокруг раны еще была небольшая краснота, но опухоль спадала. Он считал, что, несмотря на некоторую слабость, вполне может скакать на лошади. Так что причин для задержки не было, но Моргейн, как ему казалось, хотела чего-то добиться от Кесидри и его сумасшедших приближенных, ее интересовало что-то настолько важное, что она была готова идти на подобный риск, ставя на карту обе их жизни.

Это было невероятно. Он проникся симпатией к Лиллу, который, будучи разумным человеком, был вынужден жить в этом кошмаре. И понимал, что такой человек, как он, мог тосковать здесь по себе подобным и мог оказать помощь, когда кто-то, как они, попадал здесь в паутину.

— Госпожа, — он встал, подошел к кровати и опустился на колени, нарушая сон Моргейн. — Госпожа, давай уедем отсюда.

— Спи, — приказала она. — Мы все равно ничего не сделаем ночью. Весь дом находится в движении, как потревоженный улей.

Он вернулся к огню и через некоторое время начал клевать носом.

Но вот у дверей раздался легкий стук. Он хотел было разбудить Моргейн, но вспомнил, что уже один раз будил ее, и решил не испытывать снова ее терпенье, а осторожно освободил меч, немного испуганный и тем не менее не совсем уверенный в своих опасениях: это могли быть просто крысы.

Но тут он увидел, как медленно поворачивается ручка и так же медленно открывается дверь, ограниченная в движении стулом. Тогда он поднялся на ноги и увидел, что Моргейн тоже проснулась и потянулась за оружием.

— Леди, это Лилл. Впустите меня, побыстрее.

Моргейн кивнула. Вейни убрал стул, и Лилл как можно осторожнее проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. На нем был плащ, как будто он собрался в дорогу.

— Я захватил для вас еду и могу быстро проводить вас к конюшням, — сказал он. — Идемте. Вам надо уходить, потому что другого шанса у вас не будет.

Вейни взглянул на Моргейн, на губах у которой застыл вопрос. Она нахмурилась и неожиданно кивнула.

— Что так обеспокоило тебя, кайя Лилл?

— Я наверняка лишусь головы, если меня поймают, но, с другой стороны, если люди Кесидри нападут на вас я потеряю этот дом, в котором живу. А я боюсь, что они собираются сделать именно это. Идемте, леди, идемте. Я выведу вас отсюда. Пока они все еще ведут себя тихо и спокойно. Я насыпал снотворного в вино, которое пьет перед сном Кесидри. Он еще не проснулся, а другие пока просто ничего не подозревают. Идемте.

В коридоре не было никого. Они осторожно начали спускаться по лестнице, проходя этаж за этажом. У центральной двери на стуле сидел сторож, склонив голову на грудь. Что-то в его позе насторожило Вейни, но он подумал, что этот человек тоже выпил вина и теперь просто спит в таком неудобном положении. Когда же они осторожно подошли к самой двери, Вейни разглядел, что вся одежда сидящего на стуле человека была спереди чем-то облита, что было трудно различить на темной материи. Подозрения тут же охватили его и неприятный холод пробежал по спине, когда он понял, что этот человек был убит так легко и просто, ни за что.