– Мне очень жаль его дочь, – вполголоса произнесла Леонора. – Она выглядит смущенной, испуганной и, кажется, не знает, как справиться с отцом.

– Говорят, в последние месяцы он стал пить намного больше, чем раньше.

– Пошла к черту! – Голос Осмонда Керна стал еще громче. – Ты говоришь в точности как твоя мамаша. Оставь меня в покое, черт возьми!

Покачиваясь, он поднялся на ноги и отшвырнул прочь стул.

– Папа, прошу тебя, сядь. – В голосе Элиссы слышались слезы. Ей явно было тяжело оказаться в столь унизительной ситуации.

– Сиди тут, если хочешь, а я ухожу! – гнул свое Керн, и слова его наползали друг на друга.

Он был уже сильно пьян. Попытался шагнуть вперед и чуть не упал.

– Подожди, я помогу тебе! – Элисса вскочила и бросилась поддержать отца.

– Отвяжись!

Напряжение в кафе стало невыносимым. Люди прятали глаза, чтобы не видеть отвратительную сцену.

– Я сейчас вернусь, – сказал Томас и двинулся к столику профессора Керна.

Леонора с тревогой смотрела ему вслед. Осмонд Керн покачивался, как раненый бык, и обводил мутным взглядом зал, словно в поисках припозднившегося матадора.

Уокер, оказавшись рядом, подхватил его под руку и повлек к двери.

– Позвольте помочь вам, профессор, – сказал он на ходу.

– Что такое? – Керн уставился на него. – Вы кто? Брат Дэки Уокера? Отпусти меня, ублюдок… Вы чокнутый, пустите мою руку.

– Непременно, как только окажемся на свежем воздухе.

Хозяйка кинулась открывать дверь и одарила Томаса взглядом, исполненным искренней благодарности. Элисса схватила сумочку и бросилась следом.

Керн был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться, и они быстро оказались на улице. Холодный воздух оказал на профессора благотворное влияние, и он погрузился в молчание, перестав реагировать на окружающих. Элисса робко улыбнулась Уокеру.

– Благодарю вас, – сказала она. – Мне очень жаль, что так получилось. Теперь я отвезу его домой.

– Вы справитесь? – спросил Томас.

– Да. Дома он сразу заснет, а утром мы оба сделаем вид, что ничего не случилось.

Она взяла отца под руку и повела к большому темному автомобилю, припаркованному у тротуара. Профессор что-то неразборчиво пробормотал, но позволил усадить себя в машину.

Томас подождал, пока Элисса села в машину, завела двигатель и тронулась с места. Лишь тогда он вернулся в кафе.

– Вы молодец, что помогли бедной женщине, – сказала ему Леонора. Глаза ее загадочно блестели.

– Мистер Палочка-Выручалочка всегда к вашим услугам.

– Не надо так. Вы правда молодец.

Томас вздохнул и бросил взгляд в сторону двери:

– Керн был коллегой Бетани. Она восхищалась им, его работами. Дэки говорил, что она смотрела на него как на образец ученого… своего рода идол. Бетани было бы неприятно, что Керн иди его дочь оказались в таком унизительном положении.

– Так нельзя! – Элисса довела профессора Керна до его спальни. Она выбилась из сил и дрожала с головы до ног от усталости и нервного напряжения. Ей безумно хотелось выплеснуть свой гнев и обиду, но по опыту она знала, что к добру это не приведет.

– Тебе нужно бросить пить, папа. Ты просто убиваешь себя.

– Это мое дело. – Осмонд рухнул на кровать и отвернулся лицом к стене. – Если я захочу умереть, я так и сделаю.

– Пожалуйста, не говори так.

– Убирайся.

– Тебе надо побеседовать с доктором.

– Что ты можешь об этом знать? Сказано, убирайся и оставь меня в покое!

Элиссу охватило глубокое разочарование и мучительное чувство собственной беспомощности. Сегодня с ним бесполезно разговаривать.

Она вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.

Теперь она поняла, что совершила большую ошибку. Не надо было сюда приезжать. С чего, ради всего святого, она решила, что сможет установить нормальные отношения с этим человеком? Она смутно надеялась на некую духовную близость, поддержку… Все оказалось иллюзией. Семейные узы не интересовали Осмонда Керна. Он жил прошлым. Главное событие в его жизни случилось много лет назад, когда профессор открыл и опубликовал свой алгоритм. С тех пор ничто не имело значения, даже его собственная дочь.

Элисса уже несколько раз порывалась разорвать эти тягостные отношения и уехать, вернуться к прежней жизни, когда она была финансовым аналитиком в «Фениксе». Она даже пыталась собрать чемодан. Но каждый раз перед ее мысленным взором вставал Эд Стовал: сильный, надежный, настоящий мужчина. Элисса вынуждена была признаться себе, что не сможет покинуть город, пока не выяснит, как, собственно, Эд к ней относится. Если как к другу, то надо уезжать, и пропади все пропадом. Или все же она может рассчитывать на нечто большее?

Элисса медленно шла по полутемному дому и, наконец, остановилась у кабинета отца. Эта комната содержала все, что еще имело значение для профессора Керна. Почетный знак за открытие в области математических наук висит на стене. Книжный шкаф набит толстыми и тонкими томами, местами здорово потрепанными и засунутыми кое-как. На столе стоит компьютер. Элисса подумала, что комната до обидного безлична. Здесь нет даже портрета ее матери. Отец не сохранил ни одного письма из тех, что она посылала ему все эти годы.

Элисса села за письменный стол и уставилась в темный монитор. Неожиданная мысль пришла ей в голову: интересно, что профессор сделал с деньгами, которые получил за свое открытие? Она унаследовала часть его таланта и стала первоклассным финансовым аналитиком, но он и не подумал обратиться к ней за советом, как разместить капитал. Что же он сделал с деньгами?

Движимая любопытством, Элисса протянула руку и включила компьютер.

Ренч встретил их у дверей. Он принес в зубах кусок изжеванной веревки и положил его к ногам Леоноры. Потом уселся и уставился на гостью, ожидая похвалы.

– Чудесная веревка. – Девушка осторожно взяла подношение, стараясь не касаться особо обмусоленных участков. – Спасибо.

Довольный, что его подарок оценили по достоинству, пес потрусил в гостиную. Леонора последовала за ним, но застыла на пороге, пораженная отделкой комнаты. Она сделала еще несколько медленных шагов, чтобы оказаться в центре жилого пространства, и принялась не спеша оглядываться, удивляясь теплому цвету и сочным краскам декора. Она чувствовала, что Томас наблюдает за ней, но не пыталась скрыть своего восхищения:

– Невероятно! Кто работал с плиткой? Вы нашли чудесного декоратора!

– Я все делал сам. Дом небольшой, и работа заняла не так уж много времени… хотя, признаться, сил потребовалось немало.

Девушка подошла к стене и провела ладонью по золотистой шероховатой поверхности. Ренч опять оказался рядом и тыкался ей в ноги. Она погладила его, но он не желал оставить ее и требовал еще внимания. Леонора, почесывая собачьи уши, продолжала любоваться комнатой. Какой необыкновенный узор на лепнине, соединяющей потолок и стену… Все детали интерьера смотрятся на удивление органично. А уж цветовая гамма восхитила бы и художника эпохи Возрождения. Дом являл собой цельное и удивительное произведение искусства.